– Когда Спенсер Брайдон возвращается в «веселый уголок» и сталкивается со своим альтер эго, что тем самым пытается сказать Джеймс?
Заговорила девушка в переднем ряду, чье имя внезапно вылетело у Пола из головы:
– Джеймс намекает на «непрожитую жизнь». Альтер эго Брайдона навещает «веселый уголок», его дом детства, чтобы показать, что могло бы стать со Спенсером, если бы он остался в Америке и действительно сделал что-то со своей жизнью.
– Так, и что вы на это скажете? – спросил Пол, у него в затылке зашумело, словно вдалеке жужжало какое-то насекомое, он попытался не обращать на это внимания. – В конце рассказа Спенсер Брайдон научился чему-нибудь у своего призрака? Изменит ли он благодаря этому опыту свою жизнь или останется расточительным, эгоистичным… э… – его мысли смешались.
– Они – доппельгангеры[8], – ответил кто-то, Пол слышал голос, но не мог узнать говорившего, – добро против зла. Только читатель путается, кто из Брайдонов добро, а кто – зло. Альтер эго, в конечном счете, одерживает верх благодаря тому, что в тексте описывается как «яростно кипучая сила», а в действительности это означает, что Брайдон слаб, в то время как его альтер эго – его двойник – возмужал и преуспел, несмотря на то что вообще не существовал в реальном мире.
Но Пол уже не слушал. Он вглядывался в страницу книги, которую держал в руках, – тонкое издание в мягкой обложке «Веселый Уголок Генри Джеймса и другие рассказы», – затем моргнул и приблизил ее к лицу. Текст был виден, но слова превратились в нагромождение бреда. Пол не мог их прочесть. Не понимал, что они означали. Он почувствовал, как пальцы сомкнулись на кусочке мела, внезапно сделавшемся в его руке тяжелым и холодным, словно лед.
Одна из студенток в первом ряду произнесла:
– Мистер Галло?
Но ее голос звучал как пластинка, которую проигрывают на медленной скорости, – тембр стал по-мужски низким, тягучим и нестройным. Пол уронил «Веселый уголок» и уставился на аудиторию. Он продолжал сжимать кусок мела.
Его ассистентка, Рена Тремейн, сидевшая в дальней части комнаты, подняла взгляд от своего стола, ее очки съехали на кончик носа, перед ней лежала открытая книга. Губы женщины шевельнулись, она что-то говорила, но ее голос заглушало сердцебиение Пола, барабанным боем звучавшее у него в ушах: бам, бам, бам, бам. Нечеткая серая пелена на периферии зрения становилась все гуще и гуще, пока ему не начало казаться, что он смотрит на аудиторию сквозь мультяшный бинокль. Пелена все расширялась, пока не остались лишь два узеньких пятнышка тусклого белого света. А затем все померкло.
