«Наверху кто-то есть. Кто-то стоит прямо надо мной и смотрит на люк в полу, который я оставил открытым». Внезапно Пола охватил такой ужас, что не было сил даже задуматься, что с ним станет, если тот, кто там стоял, закроет люк и запрет его внизу; Галло просто прислушивался, понимая, что, кто бы это ни был, он стоит прямо над ним. Взгляд метнулся к лестнице, Пол уже ожидал увидеть ботинок, опускающийся в отверстие и наступающий на первую ступеньку. Он хотел посветить туда лучом фонарика, но устоял и вместо этого закрыл свет рукой, погрузив подвал в темноту.
Над головой снова заскрипели доски. Пот жалил левый глаз. Казалось, что послышалось чье-то дыхание. Пол не знал точно, как долго простоял так во мраке, слишком напуганный, чтобы пошевелиться и издать хотя бы звук, но через некоторое время он уже засомневался, не нафантазировал ли себе все это. Может, это дом скрипел на ветру?
Пол убрал ладонь с луча фонарика, снова разлив тонкий, как карандаш, холодный свет по тесной подземной комнатке. Мобильный телефон трясся в его руке. Даже пульсирующая головная боль утихла, не оставив после себя ничего, кроме гулкого стона арктического ветра. «Там никого нет…»
Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и остановился, тяжело дыша. Узкий луч фонарика в сотовом телефоне пробил в коридоре туннель мутноватого света. Гостиная за его пределами оставалась черным водоемом, полным теней. Пол стоял и прислушивался, но ничего не слышал. Луч фонарика дрожал. Галло все еще ожидал, что в конус этого слабого света шагнет неясная фигура – призрачно-бледная, плавная, словно всплывающая из темных вод. Но ничего не происходило. Он прошел по коридору в гостиную. Комната была такой же, какой он ее оставил, за исключением того, что дверь с отпечатками ладоней была теперь наполовину открыта, впуская внутрь пригоршню серого дневного света. Холодный сквозняк бродил по комнате.
Пол опустил свет фонарика и посветил под ноги. Грязные следы виднелись на пыльных половицах – следы блестели от влаги и выглядели свежими. Казалось, их оставили босые ноги. Пол подошел к двери и распахнул ее. Он не осознавал, насколько сильно вспотел, пока холодный воздух не коснулся его влажной кожи.
Пол вышел на бетонную площадку, которая служила крыльцом, и уставился на поросший лесом задний двор. Двор когда-то начинали расчищать от деревьев, и расположенные в шахматном порядке пеньки, словно мины, торчали из-под снежной корки. А дальше ситхинские ели, сосны и тсуги переплетались, образуя плотный ковер, их ветви покачивались и смыкались, словно у прихожан, пожимавших руки. Ветер свистел в кронах. И никого вокруг не было.
