. Но к эпохе Клисфена метод жеребьевки уже был в ходу, а следовательно, по жребию назначались не только члены суда-гелиэи (если только это была особая группа, выделявшаяся из Народного собрания, а не само Народное собрание целиком), но и члены клисфенов-ского совета пятисот.
Афиняне наделяли жеребьевку большим религиозным значением, ибо она оставляла выбор за богами. Впоследствии такой порядок превозносили радикалы (но порицал Сократ), видя в нем высший принцип восхвалявшейся ими крайне-демократической системы, так как он всех уравнивал перед случаем>41. В этом отношении он действительно был демократическим, хотя в другом отношении он таковым не был, потому что выбор не всегда падал на достойнейшего: жребий, как замечали его противники, слеп к людским заслугам.
Однако на протяжении последующих веков афинской демократии такая система срабатывала не так дурно, как можно было бы ожидать, — главным образом потому, что многие рядовые граждане уже получили политическую и административную закалку в различных органах местных общин, так что жеребьевка не могла натворить большой беды. Однако этот метод, особенно на раннем этапе, подвергался одному весьма существенному ограничению: жребий тянули лишь для кандидатов, за которых предварительно проголосовали жители дема (это голосование называлось ярокршц). Таким образом, разыгрывавшаяся жеребьевка лишь помогала выбрать кого-то одного из небольшого списка претендентов, ранее избранных путем голосования, — иными словами, исходя из их достоинств и заслуг. Неважно, был ли в Афинах учрежден такой «средний путь» уже Солоном или нет (на сей счет даже Аристотель, кажется, впадает в противоречие с самим собой — примечание 40), — должно быть, он играл важную роль в установлениях Клисфена.
Народное собрание, как и новый Совет, отныне обладали значительными полномочиями, которые ранее показались бы неслыханными. Трудно определить сравнительное влияние этих двух органов в эпоху Клисфена и в последующие десятилетия, однако такую попытку все же следует совершить, ибо от ответа на этот вопрос зависит и наша общая оценка ранней, или нарождающейся, афинской демократии (точнее, демократии среди мужчин-граждан, так как женщины, метэки и рабы к ней не имеют касательства).
В пользу предположения, что главенство принадлежало Народному собранию, говорит его право принимать или отвергать, на своих устраивавшихся в течение года сорока сходках, предложения Совета. Кроме того, за Народным собранием значился ряд важных функций, включая ответственность за объявление войны; а так как состав Совета ежегодно полностью сменялся, это лишало его сплоченности, которая смогла бы противостоять «верховной» власти Народного собрания. К тому же гражданский состав последнего приобрел ббльшую четкость и радикальность, и изрядно пополнился за счет новоявленных граждан. Когда глашатай выкрикивал: ♦Кто может дать полису добрый совет и хочет, чтобы его услышали?» — он действительно обращался ко всему собранию граждан: такова была в действии прямая (а не представительная, как сегодня) демократия, где любой желающий мог выступить с политической речью перед широкой аудиторией — участливой и пристрастной.
