Сначала, где-то в конце августа 2016-го написала его дочь, что у Каримова кровоизлияние в мозг. «Плохо!» — отреагировал я. «Он держал Узбекистан. Кто и как будет держать 31 миллион вместе?»
Восточный деспот лучше европеизированного хлюпика. Это не о Каримове, не столько о Каримове, сколько о феномене восточного правителя. В 1997 году мне привелось два раза проехать через Узбекистан и мы, отряд нацболов, его прокляли. Но.
Демократии обанкротились. Страной должен руководить умнейший и сильнейший. Не факт, что выборы — это путь определения сильнейшего и мудрейшего. Каддафи и Саддам Хусейн были нужны на своих местах. Что без них сейчас? Кровавые месива на месте стран.
Демократический выбор главы государства голосованием — это заблуждение.
Около 20 часов 1 сентября, наконец, Кабмин Узбекистана в Интернете объявил, что Каримов скончался. Похоронят в Самарканде. На том самом кладбище, где мы отдыхали, спали, скрывшись от самаркандских ментов в мае 1997 года. Я почему-то спокойно предположил, что именно там султана и похоронят, рядом с мавзолеями других султанов.
03 сентября опубликовано было медицинское заключение о болезни и причине смерти Ислама Абдуганиевича Каримова. В субботу 27 августа и по 02 сентября, сказали, находился в коме. В больницу был доставлен экстренно 27 августа около 09.00 утра.
«Вот тебе, Эдик, и „местный султан дружил“. Это ты о нём писал в стихах».
«Каримов почти неделю провёл в состоянии комы 3-ей степени.»
Как это провёл? Он был мёртв. Дочь же написала.
В 1997-ом после посещения благоухающего рынка мы пошли к старой мечети, где сидели нищие и там на меня набросился, как я сейчас понимаю, обкуренный убийца-радикал, тип словно изготовленный из сухого сизого дерева. Половины зубов не было, огрызки золота торчали в пасти и бликовали от самаркандского солнца. Он орал на меня, вероятнее всего приняв нас за американцев. (Полицейские впоследствии говорили мне, что они полдня принимали нас за американских туристов и потому отслеживая не решались напасть.)
Нищие в красивейших халатах сидели перед своими ковриками. На ковриках лежали потёртые сомы и древние монеты. Мечеть у входа в древнее кладбище была вся потрескавшаяся.
От неистового полуголого радикала мы отступили по единственному пути, который нам оставался, пошли от входа в кладбище вдаль. И кончились стены кладбища (за стенами были прославленные мавзолеи, самые старые ХI-го — XII-го веков) и начались холмы. И мы пошил в эти холмы и в одном из отрогов устроились поспать.
