В царстве жар-птицы | страница 14
— Не бойтесь, с вами Цезарь!..
Наступил вечер, а шторм не только не ослабевал, но, по-видимому, грозил перейти в необыкновенно сильную бурю.
Арский и Скиндер долго не могли заснуть в подвешенных койках душной маленькой каюты.
Судно трещало, и чудилось, что оно каждую минуту может разлететься от напора грохотавших волн.
Ночью сон друзей был прерван неожиданными криками. Вначале им показалось, что они слышат их во сне; но через несколько минут все усиливавшийся животный рев заставил их вскочить с постели и наскоро одеться. Арский и Скиндер стали прислушиваться.
Рев разъяренных орангутангов перемежался с криками людей. К удивлению Арского и Скиндера, неистовые звуки, испускаемые животными и людьми, доносились не из кают, а с палубы. Обезьяны сумели каким-то путем выбраться из запертых кают.
Любопытство друзей было слишком велико, чтобы они могли оставаться в своей каюте. Они осторожно выбрались из нее и тихо начали подниматься по лестнице.
Когда Арский и Скиндер просунули головы на палубу, они сначала не могли разобрать, что там происходило.
На палубе стоял сплошной гул, заглушаемый на минуту раскатными переливами громовых ударов, — была гроза.
Темнота окутала мир черной завесой. Только на мгновение бушевавшее море и судно озаряли зловещим светом расцветавшие в черных безднах неба молнии.
При их свете Арский и Скиндер увидели, что на палубе завязалась смертельная борьба между людьми и освирепевшими, возмутившимися орангутангами. Несколько трупов лежали на палубе.
Люди были застигнуты врасплох, так как защищались не огнестрельным оружием, а тем, что попало под руку. В самый разгар борьбы на палубе появился доктор Фюрст, по-видимому, только что услышавший странную сумятицу наверху.
В одно мгновение он понял все положение и, ворвавшись в середину орангутангов, испустил громовой нечленораздельный звук.
Обезьяны растерялись и, столпившись в сплошную массу, наполнили воздух странным воем не то страха, не то угрозы.
Фюрст несколько раз повторил свой непонятный для Арского и Скиндера крик. Он стоял перед возмутившимися животными грозный и неумолимый. Все время сверкавшая молния освещала его страшные, метавшие искры глаза. Ветер развевал его волосы, и ужас должен был охватить подчиненных животных при взгляде на него.
Он вызывал по одиночке своих питомцев и, схватив за морду трепетавшего зверя, смотрел ему несколько мгновений при свете молнии прямо в глаза. Животное начинало стонать от этого гипнотизирующего ужасного взора.
