Затем он начал выговаривать Тодзио, что тот, военный человек, выслушивает советы каких-то штатских. Тодзио напомнил начальнику генерального штаба, что он прежде всего премьер-министр, а затем уже — военный министр.
Совещание кабинета началось 1 ноября в Императорском дворце в атмосфере сильнейшей озабоченности и тревоги. На ставке была судьба нации. Премьер снова конфронтовал с армией, которая смыкала ряды, и опять собирался обсудить с кабинетом три предложенных накануне альтернативы правительственного курса.
— Что нам делать, — поинтересовался министр финансов Кайя, — если американский флот сам нападет на нас? Наш флот сможет победить после этого американцев или нет?
— Трудно сказать, — вздохнул адмирал Нагано.
— А все-таки? — продолжал настаивать Кайя.
— Я думаю, что тут шансы пятьдесят на пятьдесят, — ответил адмирал, — Лучше, не теряя времени, начать войну немедленно, пока мы имеем хоть какое-то превосходство над американцами. Время идет, а Америка становится с каждым днем все сильнее, в то время, как мы слабеем…»
— Война должна начаться самое позднее в начале декабря, — сказал начальник генерального штаба Сигайяма, — но переговоры с американцами нужно продолжить, чтобы мы могли добиться внезапности при открытии военных действий.
У министра финансов Кайя подобная постановка вопроса вызвала негодование:
— Неужели мы ничему не научились в нашей почти трехтысячелетней истории? Это просто отвратительно — прибегать к подобным трюкам под прикрытием дипломатии.
— Таких вещей делать нельзя, — поддержал своего коллегу министр иностранных дел Того.
Однако военные игнорировали вспышку возмущения со стороны гражданских министров.
— Вы можете продолжать переговоры до 20 ноября, — сказал адмирал Нагано.
Армия не хотела ждать так долго. У них крайним сроком было 13 ноября. Министр иностранных дел Того продолжал негодовать.
— Как министр иностранных дел, — заявил он, — я не могу осуществлять дипломатические шаги, если у них нет никаких шансов на успех. Я просто не смогу работать в подобных условиях.
Премьер-министр Тодзио оставался спокойным, молча слушая, как военные развернули массированную атаку на Того. «Если министр иностранных дел против войны, его надо заменить!»
После обеда, который был подан прямо на столе для совещаний, дискуссия продолжилась. Военные продолжали настаивать на скорейшем начале войны, уверяя, что дальнейшие проволочки значительно понизят боевую готовность их оперативных соединений. Разговоров о мире уже не было, дискуссировалась только окончательная дата начала войны. Армия настаивала на 13 ноября. Новый морской министр, адмирал Сигетаро Симада, заявил, что ничего страшного не случится, если перенести дату начала войны на 29 ноября. Генерал Тсукада обратился к Того: «А вас какая дата устраивает?»
