— Подошел я леском к дороге, — рассказывал Роднюк, — и стал наблюдать. Когда они подъехали ближе, слышу верховой хвастается: «Я двух комиссаров расстрелял. Отплатил им за своего отца и за себя отплатил». Ах ты, думаю, гадина. Погоди ж ты.
Когда полицейские поравнялись со мной, первой очередью я уложил тех, что на повозке сидели, а второй — верхового ссадил. Вот тебе, гад, за тех двух комиссаров!
У верхового Роднюк вынул документы. Это был некий Грищенко, отбывал срок, освобожден, был взят в армию, но в первые дни войны сдался в плен немцам.
Удача Роднюка прибавила силы разведчикам. Они продолжали путь к железной дороге. Днем шли только лесом, на дороги не выходили. К вечеру достигли деревни Милешковичи. Здесь они решили, что Чурилов, Янковец, Роднюк и Алексей Колас ночью выйдут на разведку в сторону железной дороги. Рудан же, Козак и Сидельников соберут сведения о ближайших полицейских участках. Чурилов обещал вернуться с группой в 12 часов следующего дня. Роднюк, уходя, сказал оставшемуся за старшего Ивану Козаку:
— Жди нас, Ванюша, с подарками.
Путь до железной дороги был трудным. Почти все 12 километров разведчики пробирались через лесные заросли. Они двигались параллельно грунтовой дороге, ведущей в Мозырь. Только к двум часам ночи они вышли на окраину деревни Бобры, расположенную в шести километрах от дороги. Начало светать. Подошли огородами к первому домику. Послышался лай собак. Партизаны двигались на расстоянии десяти метров друг от друга. Роднюк подобрался к дому первым и, убедившись, что никакой опасности нет, подал сигнал Чурилову. Алексей Колас остался прикрывать их со стороны огорода. Лай собак усиливался. Медлить было нельзя. Чурилов постучал в окно. Прошла минута, другая… Никто не ответил. Еще раз постучал. Звякнула щеколда, и на крыльцо вышла старушка.
— Бабушка, как пройти к железнодорожной станции? — шепотом спросил Чурилов.
Старуха заохала и, подозрительно посмотрев на партизан, проговорила:
— Я-то, диткы, добре не знаю. Николы я там не була. Но, кажуть, що треба иты цим шляхом.
— Бабуля, а партизаны здесь есть? — еще ласковее спросил Роднюк.
— Що це, диткы, вы кажете? — переспросила старуха, словно не понимая, о чем ее спрашивают.
— Партизаны, партизаны, говорю, бабуля, здесь есть? — повторил Роднюк.
— Цього я не знаю, диткы, и вы мене не пытайте.
— А полицейский участок, бабуля, в каком доме находится?
— О тут, дома четыре в сторону школы, — ответила старуха и пристально посмотрела на партизан.
