– Чистая правда.
– Он думает, вы стремились попасть в тюрьму. – Карл не ответил, снова уставившись в окно, а я продолжил его дожимать: – Я хочу знать, почему вы отказались бороться за свободу.
После некоторой заминки Карл ответил:
– Я думал, это поможет избавиться от кошмарного сна.
Ну вот, уже теплее, подумал я и переспросил:
– Кошмарного сна?
Карл задержал дыхание и тяжело сглотнул. Затем произнес низким спокойным голосом, голосом, казалось, идущим из глубины души:
– Я делал такие вещи… вещи, с которыми со временем надеялся примириться… но не вышло.
– Это ваше предсмертное признание. – Я попытался проникнуть в мысли Карла в надежде смазать рельсы, приближающие его к катарсису. – Вот потому-то вы и рассказываете мне историю вашей жизни. Снять груз с души. – Я увидел в его глазах готовность капитулировать, желание рассказать мне свою историю. Мне хотелось наорать на Карла, требуя признания, однако, чтобы его не вспугнуть, я прошептал: – Я вас выслушаю. И не буду вас осуждать. Обещаю.
– Приехал сюда для отпущения грехов, да? – едва слышно произнес Карл.
– Кто я такой, чтобы отпускать вам грехи? Но если вы расскажете мне правду, вам, быть может, станет легче. Говорят, исповедь очищает душу.
– Значит, говорят, да? – Карл повернулся ко мне. – А ты сам-то согласен с теми, кто так говорит?
– Конечно. Мне кажется, если вас что-то тревожит… то самое лучшее с кем-нибудь поделиться.
– Так ты считаешь, что нам стоит попытаться? Проверить твою идею на практике, так?
– Думаю, стоит, – ответил я.
– Тогда расскажи о своем дедушке.
Я вдруг почувствовал тупой удар в грудь, который меня оглушил, и поспешно отвернулся от Карла, пытаясь собраться с мыслями.
– А что именно вы хотите узнать о моем дедушке?
Карл наклонился ко мне поближе и произнес все тем же тихим, спокойным голосом:
– В твой первый приезд сюда я упомянул твоего деда. Мимоходом спросил, как он умер. И ты оцепенел. Тебя явно что-то гложет. По твоим глазам вижу. Расскажи, что с ним случилось.
– Он умер, когда мне было одиннадцать. Вот и все.
Карл очень долго молчал, дав мне возможность сполна почувствовать всю тяжесть бремени собственного лицемерия, потом вздохнул и пожал плечами:
– Я понимаю. Всего лишь проект для колледжа.
Внезапно у меня в голове зазвучал тревожный голос; подпитываемый чувством вины, голос этот нашептывал мне, уговаривая открыть Карлу свой секрет. Почему бы не рассказать ему правду, твердил этот голос, ведь через несколько недель Карл унесет твою тайну с собой в могилу. И кроме того, это будет честная плата за признание, которое он уже почти готов сделать. Но затем другой голос, более спокойный и рассудительный, сказал, что честность здесь ни при чем и я вовсе не потому собирался открыть Карлу свою тайну. Я хотел ему рассказать.
