– Проклятье!
– У тебя есть какое-нибудь место, где можно было бы на время отсидеться? У родителей, например?
– Ну, я могу пожить у Лайлы. Вы с ней уже знакомы.
Я решил не упоминать о том, что Лайла жила со мной на одной лестничной площадке. Ведь о том, чтобы вернуться в Остин, не могло быть и речи.
Руперт порылся в бардачке и достал еще одну визитку:
– На случай, если он, не дай бог, объявится. Я написал здесь свой личный номер мобильного телефона. Если тебе вдруг понадобится со мной связаться. Можешь звонить в любое время дня и ночи.
К совету Руперта отойти в сторонку я отнесся довольно кисло. Ведь это был мой проект. Именно я нарыл эту историю. И принес ее Руперту на блюдечке с голубой каемочкой. И вот теперь, когда мы вплотную подошли к решению проблемы и Локвуд был практически у нас в руках, Руперт хотел выкинуть меня из игры. Он сказал: «Мы продолжаем вести расследование». Но я услышал совсем другое: «Мы добавим это дело к общей куче текущих дел и, если Локвуд объявится, арестуем его». В отчаянии я закрыл глаза, у меня в голове вдруг промелькнуло странное видение. Я увидел, как Карл барахтается в реке, уходя под воду, его руки запутались в спасательном жилете моего дедушки. В своем видении я держался за якорный канат и не хотел его отпускать, отказываясь спасти жизнь Карла. Нет, такого больше не повторится, сказал я себе. Я еще не закончил свой проект. Я найду способ совершить невозможное. И сделаю все, что в моих силах, чтобы ускорить расследование и посадить Локвуда за решетку до того, как Карл отойдет в мир иной.
Я позвонил Лайле и попросил забрать меня от здания мэрии. Полицейские оставили у себя мою машину в качестве вещественного доказательства, чтобы снять отпечатки пальцев и все такое. Я в общих чертах рассказал Лайле по телефону о том, что произошло. Конец истории я изложил уже в автомобиле, на обратном пути домой. Лайла погладила правую сторону моей головы, о которую разбилась бутылка «Джека Дэниэлса», а затем – оставленные ремнем ссадины на шее. Лайла попросила меня повторить слова, которые произнес Локвуд, прочитав дневник. Я напряг память:
– Вроде бы он называл Кристал вавилонской блудницей. Бормотал нечто невнятное, будто мне не понять его любовь к ней… будто это библейское, будто она… Он что-то говорил насчет того, что дети – это награда мужчине, ниспосланная ему свыше. А потом он сказал, что ему приходится делать вещи, которые ненавидит, и зафигачил мне бутылкой по голове.
