«Этот голос…» — убийца перевел взгляд на вибрирующий в ладони камень. Он уже слышал его. Тогда… в гроте…
— Кто ты? — мужчина смотрел на пляшущий в рубине огонь. Горячий, но не обжигающий, алый камень полыхнул в его пальцах.
— Всего лишь сущность.
«Это мой шанс», — ассасин занес кинжал. Магическое лезвие почернело от бурлящей в пространстве энергии.
— Что же ты собираешься сделать? — пламенное эхо вкрадчиво звучало в его мыслях.
— Убить тебя.
— Какой забавный человечек, — голос мелодично рассмеялся.
Вибрация камня пьянящей волной отозвалась в теле мужчины.
«Уничтожь сердце!» — ассасин стиснул зубы.
Черный кинжал устремился вниз.
— Ну, попробуй.
Он целил в самую сердцевину. Всё верно. Пускай он держит в руках невероятное сосредоточие силы. Пускай от монументальной мощи этого камня у него подкашиваются ноги. Пускай сознание и тело перестают слушаться. Ей не жить. Его крис рассечет любую магию. И это именно то, что нужно, чтобы разрезать эту погань на куски.
Удар.
— Давай ещё разок…
Убийца вновь занес звенящий клинок.
Удар.
— Ну же, постарайся!
«Почему…?» — пальцы ассасина хрустнули, с силой сжав проклятый рубин.
Удар.
— Ах, это чувство…
«Почему не выходит?!»
Удар.
— Вы называете его щекоткой, верно?
«Ни царапины…!»
Ещё Удар!
— Хахахахахахахахахахахаха!
Удар! Удар! Удар! Удар! Удар! Удар!
— Тебе не разрушить мой дом, червячок.
«Чтоб тебя!» — выпущенный из руки кинжал виновато воткнулся в землю.
— Тебе это не по силам.
Ассасин обречено упал на колени.
«Бесполезно…» — потерянным взглядом он скользил по нетронутым граням кровавого камня. Пересохшие губы растянулись в отрешенной улыбке. Всё-таки это конец. Его конец.
— Я чувствую в тебе жажду жизни, — эхо Сердца мягко просачивалось в его мысли.
— Нет во мне никакой жажды, — устало прошептал ассасин. — Просто в смерти нет смысла. Умирать здесь — нет смысла.
— Вот как? Как интригующе, но не нужно лукавить, человечек. Меня не обманешь, — голос ласково обнимал его разум. — Спрошу по-другому. Ты боишься смерти?
— Боюсь ли я… смерти? — мужчина отсутствующим взглядом наблюдал за плывущими в пространстве огненными клубами.
Этот вопрос так и остался для него без ответа. Что для него значила смерть? Простая закономерность или фатальный исход? Стоило ли принимать её за полный покой или расценивать как настолько же полную неудачу, провал? Забавно, ведь он оставался равнодушен и к тому, и к другому. Ко всему. Всегда. Так что же он чувствует? Что он чувствует, когда смерть в итоге наступила ему каблуком на горло, со злорадным лицом ожидая своего часа? Правильно. Его учили не делать этого. Не чувствовать. И всё же…
