Где-то там гиппопотам | страница 22

– С ума сойти! А я думал, пчелы только мед делают и… людей жалят.

– Ты прав, это потрясающе. Хотелось бы мне так танцевать.

Бен сумел удержаться от смеха, ведь гиппопотам говорил вполне серьезно. Мальчик достал из кармана приглашение.

– Землеройка сказала, что его доставили пчелы. Знаете, зачем?

– Да, знаю. Смею заметить, члены твоей семьи славятся своими гениальными идеями. Вот тебя и пригласили.

– Правда? – изумился Бен.

– Безусловно, – подтвердил гиппопотам. Он кивнул в сторону кабинета. – Мы надеемся, что ты поможешь разрешить наши трудности. Возможно, это так, ведь ты нас слышишь. И ты сам заинтересован…

– Я?

– Тебе многое нужно узнать… если я только вспомню, с чего все началось.

– У нас мало времени, – заторопился Бен. – Вспоминайте скорее.

– Позову Флама, – решил гиппопотам. – Он специалист по пчелам, единственный, кто понимает их танец.

Гиппопотам задвигал ушами и фыркнул, да так мощно, что клуб пыли вылетел в коридор. Получилось что-то вроде дымового сигнала. В ответ раздалось пронзительное уханье, и через минуту появился сыч из вестибюля. За ним, выстроившись ровным клином, летела эскадрилья пчел. Бен напрягся – он боялся пчел, – но рой изогнулся изящной петлей и поднялся к стеклянному потолку. Воздушная акробатика прекратилась, когда сыч сбился, нарушил строй и рухнул на спину гиппопотаму.

Казалось, его слегка оглушило. Но он быстро оправился, выпрямился и махнул крылом в сторону парящих пчел.

– Позвольте представить посланцев Пчелиной матки – царицы улья, – заухал сыч. – Танцуя для вас, они оказывают вам честь.

Сыч грозно глянул на мальчика, и Бен понял: лучше забыть про неудачное приземление и сказать что-нибудь вежливое.

– Ну… для меня большая честь познакомиться со всеми вами, – соврал он.

– А теперь позволь мне представить тебе Флама, – вступил гиппопотам. – Он растолкует нам этот танец. Его помощь – огромная честь для нас. Он изучал пчелиный язык, да и память у него получше моей.

– Это нетрудно, – высокопарно заметил сыч с гиппопотамьей спины.

– Я вас видел на часах в вестибюле, – вырвалось у Бена. – И на портрете тоже вы?

Сыч распушил перышки на груди.

– Похвальная наблюдательность. Я изображен рядом с Гектором Гарнер-Ги, ведь я его любимец. Портрет был написан незадолго до смерти капитана, его отца. Капитан был немолод, но пчелы помнят его мальчишкой. Они утверждают, ты на него похож.

Сыч наклонился к Бену, так что можно было разглядеть каждое перышко вокруг янтарных глаз.