Оба тёмных дозорных покинули мою квартиру вслед за своим шефом. Маша выглядела злой и проигравшей, очень уж ей хотелось доставить мне каких-нибудь неприятностей. А вот Павел Кротов глянул с симпатией и сочувствием, кивнул и даже почти решился руку протянуть на прощание, но потом посмотрел на Гесера и не стал.
Дверь за Тёмными захлопнулась и мы остались наедине с Гесером. Конечно, Тёмные могли бы вернуться через Сумрак, но только не при многослойной магической защите квартиры и не с Великим Иным на моей койке.
– Всё-таки Завулон балбес… – сварливо сказал Гесер.
– Он просто Тёмный и думает как Тёмный, – примирительно сказал я. – Для него история вполне убедительна.
– Завулон умеет думать как Тёмный, как Светлый и как серо-буро-малиновый в крапинку, – Гесер с кряхтением поднялся. – Если ты не против, Антон…
Я с удивлением наблюдал, как он достал из кармана своих мятых штанов курительную трубку.
Нет, меня удивило не то, что Пресветлый вдруг решил закурить. Он иногда баловался табаком. Меня смутило то, что в кармане места для трубки с длинным чубуком было маловато. К тому же она дымилась.
– Немножко против, – сказал я. – Мне тут ещё спать. А я нынче человек и немолодой. Мне здоровье надо беречь.
– Тебя не побеспокоит, – отмахнулся Гесер и неглубоко затянулся из трубки. Дым, действительно, исчезал в воздухе и никакого табачного запаха я не чувствовал. – Так что случилось на самом деле?
– Парень хотел мне помочь, – сказал я. – Предлагал укусить. Чтобы я стал оборотнем. Светлым.
Гесер посасывал трубку, глядя на меня. Потом сказал:
– Вот за что я люблю нашу молодёжь – это за доброту. А за что не люблю – так это за дурость. Ты ему объяснил, что сам Хена пробовал тебя обратить?
Я вспомнил, как огромный смилодон, в просторечии – «саблезубый тигр» подходит ко мне, рычит что-то, на его взгляд успокаивающее, и аккуратно прихватывает зубами плечо…
Как же ему было плохо. Куда хуже чем мне. Хена катался по каменному полу – всё это происходило в старинном особняке в Праге, где Инквизиция производила свои странные эксперименты, ревел, колотил и царапал морду лапами, пытался обратиться обратно в человека – и тут же перекидывался в зверя, блевал, отчаянно лизал пол, выл. Мне залечивала плечо суровая немолодая целительница, явно повидавшая всякого, но на Хену она поглядывала с истинным ужасом.
Потом Хена обернулся человеком и ушёл. Ничего не сказав.
Бедолагу Антона, скорее всего, укус бы убил.
– Дальше? – спросил Гесер.
