Работа уже была закончена, когда полковник случайно подошел к машине и взял как раз нашу прокламацию. Поглядел на нее мутными глазами:
— Плохо напечатано.
Накладчик не растерялся и проворно сунул ему в руки другую, белогвардейскую.
— Вот это хорошо. Печатайте вот так, — сказал полковник, бегло взглянув на листок, и ушел. Мы уже радовались, что опасность миновала, как полковник появляется снова и с ним трое офицеров. Очевидно, он все же что-то заметил. Вошедшие направились прямо к машине. Хайло поспешно остановил ее и выключил. Офицеры нагнулись над машиной, но в это время накладчик Сергеев стал в ней что-то поправлять.
— Вы скоро кончите? — спрашивают офицеры.
— Сейчас.
Тут набор с громом упал на пол и весь рассыпался.
Все же мы успели напечатать около семисот прокламаций. Распространяли их главным образом на окраинах по предприятиям. Привлеченная нами молодежь по ночам расклеивала листки.
Нам удалось выпустить две прокламации. Вторая была обращена к казакам. В это время Деникин вел атаку против рады. Он требовал единовластия и не признавал никакой казачьей «самостийности». Часть казачьей рады во главе с Калабуховым протестовала против этого. Деникинцы повесили Калабухова на Крепостной площади. По этому поводу мы выпустили прокламацию, которую принялись распространять по кубанским станицам.
В Смоленскую станицу была отправлена с прокламациями Лиза Самойленко. Я воспользовалась тем, что знала многих в Крепостной и Афипской, за Кубанью. Там было много иногородних из бедноты. Мои дядья — все четверо — сражались в отрядах красно-зеленых. Двое были убиты в боях против белых. Третий, Тихон Бондарев, убежал из-под расстрела к партизанам.
Нарядили мы Лизу казачкой-молодичкой. В кошелку наложили ей прокламаций, а сверху сушеной тарани. По железной дороге надо было ехать до станции Афипская. Потом Лиза рассказывала нам, как она пробиралась к партизанам. В поездах шли обыски. Белогвардейские патрули искали дезертиров, спрашивали документы и проверяли, что везут пассажиры. Заглянули к Лизе в кошелку и взяли связку тарани. Видя, что дело плохо, Лиза стала шутить с ними, заговаривать зубы. Она была красивая. Деникинцы принялись заигрывать с ней. Хоть и не нравится, но надо терпеть. Хотели еще взять тарани, однако Лиза запротестовала:
— Что вы делаете? У меня ничего не останется.
Патруль оставил ее в покое, и она благополучно доехала до Афипской. Здесь пересела на подводу и за три рубля добралась до Смоленской. Там она вручила прокламации Тихону Бондареву.
