Помню, как посмотрел на доктора Мосса и подумал, наверное, он сошел с ума. Только сумасшедший психиатр мог такое выдумать.
Он вошел в раж. Стал говорить о моей матери. Будто я так сильно ненавидел ее в детстве, что должен был найти, куда направить свои чувства, найти другой объект, дабы не испытывать ощущения вины.
Например, когда я встал ночью попить. На самом деле я хотел получить обратно свою бутылочку, но мать мне ее не отдавала. И, возможно, бутылка — это символ чего-то, что она давала отцу. Может, их возня и разбудила меня, и за это я больше всего ненавидел мать.
Потом я вошел на кухню и увидел мышь. Мышь напомнила мне песенку, а песенка напомнила мать. Я взял нож, но я не хотел убивать мышь. В моем воображении я убивал свою мать…
Тут я ударил его. Прямо по его мерзкому рту. Никто не смеет так говорить о моей матери.
29 апреля.
Так-то лучше. Мне не нужен Мосс. Не нужна его терапия. Сам справлюсь.
Пытался. Регрессия. Немного выпил, немного прогулялся. Прогулялся по тропинкам памяти.
Не к плохому. К хорошему. Теплые, добрые воспоминания. Когда лежал в лихорадке, и мама вошла с мороженым на подносе. А папа принес мне игрушку.
Вот в чем прелесть воспоминаний. Самое лучшее, что может быть. В школе мы читали стишок. До сих пор его помню. «О, время нашей жизни, скорей назад лети, меня в ребенка снова хоть на ночь преврати!» Без проблем. Несколько рюмок — и в путь. Немного топлива для старой машины времени.
Когда Джин узнала про доктора Мосса, она взорвалась. Я должен немедленно позвонить ему и извиниться, вопила она.
— К черту доктора, — сказал я, — он мне больше не нужен. Я могу сам разобраться.
— Пора бы, — сказала Джин.
Потом она рассказала мне про Вегас. Трехнедельный ангажемент. Она была очень взволнована, потому что это значило, что она достигла желаемого — настал ее звездный час, Лу Лейн играет в зале, и он позвонил ее агенту и сказал, что все улажено.
— Секундочку, — прервал я, — тебе это устроил Лу Лейн?
— Он повел себя как настоящий друг, — сказала Джин. — Все это время он был рядом, потому что обеспокоен твоим состоянием. Он стал бы и твоим другом, если бы ты дал ему шанс.
Уж конечно. С такими друзьями враги не нужны. Глаза у меня открылись быстро. Неудивительно, что он нашептал Герберу и меня убрали из шоу. Чтобы он мог подобраться к Джин. Он все здорово устроил. Они вместе играют в Вегасе. Джин в фойе, он — в зале, а потом, после шоу…
На мгновение мне стало дурно, все поплыло перед глазами, и уж не знаю, что бы я сделал, если бы был в состоянии. Но у меня действительно все поплыло, потому что я заплакал. И она обняла меня, и у нас все опять было хорошо. Она отменит шоу в Вегасе и останется здесь со мной, и мы вместе справимся с бедой. Но я должен дать ей одно обещание — больше не пить.
