Как и Эсперанца. Я невольно положила руку на мешочек, висевший под одеждой.
– А как же нам отсюда выбраться, если Старейшина не здесь? – спросила я.
– Пустяки, к смене лунных фаз он опять объявится. Тогда я с ним все и обговорю. – Гастон ткнул пальцем в закуски: – Попробуй-ка. Они очень вкусные, эти штуки. Особенно вон те маленькие, с салями. Свежак, только что с рынка.
– Спасибо, я не голодна. – Горло мне словно сдавило. Ни кусочка не смогла бы проглотить. А разбавленного вина я несколько глотков отпила, ужасно мучила жажда. В этом времени уже за завтраком все смешивали воду с вином, потому что колодезная вода часто отдавала затхлостью. Заодно и настроение поднималось – в самый раз новый день начинать. Хорошее настроение мне сейчас совсем не помешало бы. Но ведь стоит только эту дурацкую привычку перенять, раз-два – и ты алкаш, а проблем и без того хватает. Заметив, что вино ударило мне в голову, я тут же отставила бокал. В затуманенном состоянии сознания я неспособна мыслить здраво.
Гастон с этим не парился. Он щедро наполнил свой бокал и потихоньку влил в себя все до капли, пока я рассказывала ему о подозрительном типе, которого видела сперва у гостиницы, а потом на рыночной площади.
– И ты абсолютно уверена в том, что это один и тот же человек? – скептически поинтересовался он.
– Совершенно уверена.
– Может, ты перепутала?
– Нет, я его узнала.
– А как он выглядел?
– Обычно, – я и сама понимала, что этого маловато. В описании людей без особых примет я не слишком сильна. – Лет тридцати пяти – сорока, шатен, ничем не примечательное лицо.
– Ну, так это мог быть мой зубной врач. Или дядя. Или мой школьный учитель немецкого.
– Или какой-нибудь путешественник во времени, – разозлилась я.
– Теоретически, конечно, – допустил Гастон. – Я их тоже не всех знаю.
Казалось, все это не очень его интересовало, и поэтому я пока не стала разворачивать свою теорию о том, что застрелить кардинала попытался чуть позже именно тот незнакомец на рыночной площади.
– Так что же нам делать с Себастьяно? – спросила я. Как бы то ни было, сейчас этот вопрос был важнее всего.
– В любом случае нам нужно бороться с потерей памяти, – высказал свое мнение Гастон. Он скрестил ноги в шелковых чулках, а руки сложил поверх набитого центра своего мироздания. – Надо что-то придумать. Вообще-то у меня только одна идея. Его нужно отсюда убрать. Из этой обстановки, из этого времени. Ты должна вернуть его. Ну, то есть в две тысячи одиннадцатый год. Вероятно, там он все вспомнит.
