пропадает. Вы его смотрели?
– Нет.
– О, посмотрите непременно. Я его восемь раз видел. Совершенно гениально. Вот уже несколько месяцев пытаюсь затащить на него Фрэнклина. – Он безнадежно покачал головой. – Ну и вкус у него… Во время войны мы вместе работали в одном ужасном месте, и этот человек упорно таскал меня на самые немыслимые фильмы в мире. Мы смотрели гангстерские фильмы, вестерны, мюзиклы…
– А вы тоже работали на авиационном заводе? – спросила Джинни.
– О боже, да. Годы, годы и годы. Только не будем говорить об этом, прошу вас.
– А что у вас тоже плохое сердце?
– Бог мой, нет. Тьфу-тьфу, постучу по дереву. – И он дважды стукнул по ручке кресла. – У меня здоровье крепкое, как у…
В дверях появилась Селина, Джинни вскочила и пошла ей навстречу. Селина успела переодеться, она была уже не в шортах, а в платье – деталь, которая в другое время обозлила бы Джинни.
– Извини, что заставила тебя ждать, – сказала она лживым голосом, – но мне пришлось дожидаться, пока проснется мама… Привет, Эрик!
– Привет, привет!
– Мне все равно денег не нужно, – сказала Джинни, понизив голос так, чтобы ее слышала одна Селина.
– Что?
– Я передумала. Я хочу сказать – ты все время приносишь теннисные мячи, и вообще. Я про это совсем забыла.
– Но ты же говорила – раз они мне ни гроша не стоят…
– Проводи меня до лифта, – быстро сказала Джинни и вышла первая, не прощаясь с Эриком.
– Но, по-моему, ты говорила, что вечером идешь в кино, что тебе нужны деньги, и вообще, – сказала в коридоре Селина.
– Нет, я слишком устала, – ответила Джинни и нагнулась, чтобы собрать свои теннисные пожитки. – Слушай, я после обеда позвоню тебе. У тебя на вечер никаких особых планов нет? Может, я зайду.
Селина смотрела на нее во все глаза.
– Ладно, – сказала она.
Джинни открыла входную дверь и пошла к лифту.
– Познакомилась с твоим братом, – сообщила она, нажав кнопку.
– Да? Вот тип, правда?
– А кстати, что он делает? – словно невзначай осведомилась Джинни. – Работает или еще что?
– Только что уволился. Папа хочет, чтобы он вернулся в колледж, а он не желает.
– Почему?
– Да не знаю. Говорит – ему уже поздно, и вообще.
– Сколько же ему лет?
– Да не знаю. Двадцать четыре, что ли.
Дверцы лифта разошлись в стороны.
– Так я попозже позвоню тебе! – сказала Джинни.
Выйдя из Селининого дома, она пошла в западном направлении, к автобусной остановке на Лексингтон-авеню. Между Третьей и Лексингтон-авеню она сунула руку в карман пальто, чтобы достать кошелек, и наткнулась на половинку сандвича. Джинни вынула сандвич и опустила было руку, чтобы бросить его здесь же, на улице, но потом засунула обратно в карман.
