Джинни смотрела на него во все глаза.
– Ну, не так чтобы до кости, но случалось, – ответила она.
Такого чудного с виду парня – или мужчины (это сказать было трудно) – она в жизни не видела. Волосы растрепаны, верно, только что встал с постели. На лице – двухдневная щетина, редкая и белесая. Вообще с виду – лопух.
– А как же вы порезались? – спросила Джинни.
Опустив голову и раскрыв вялый рот, он внимательно разглядывал пораненный палец.
– Чего? – переспросил он.
– Как вы порезались?
– А черт его знает, – сказал он, и самый тон его означал, что ответить на этот вопрос сколько-нибудь вразумительно нет никакой возможности. – Искал что-то в этой дурацкой мусорной корзинке, а там лезвий полно.
– Вы брат Селины? – спросила Джинни.
– Угу. Черт, я истекаю кровью. Не уходи. Как бы не потребовалось какое-нибудь там дурацкое переливание крови.
– А вы его чем-нибудь залепили?
Селинин брат слегка отвел руку от груди и приоткрыл ранку, чтобы показать ее Джинни.
– Да нет, просто приложил кусочек вот этой дурацкой туалетной бумаги, – сказала он. – Останавливает кровь. Как при бритье, когда порежешься. – Он снова взглянул на Джинни. – А ты кто? – спросил он. – Подруга нашей поганки?
– Мы с ней из одного класса.
– Да?.. А звать как?
– Вирджиния Мэннокс.
– Ты – Джинни? – спросил он и подозрительно глянул на нее сквозь очки. – Джинни Мэннокс?
– Да, – сказала Джинни и выпрямила ноги.
Селинин брат снова уставился на свой палец – для него это явно был самым важный, единственно достойный внимания объект во всей комнате.
– Я знаю твою сестру, – проговорил он бесстрастно. – Воображала паршивая.
Спина у Джинни выгнулась:
– Кто-кто?
– Ты слышала кто.
– Вовсе она не воображала!
– Ну да, не воображала. Еще какая, черт подери.
– Никакая она не воображала!
– Еще какая, черт дери! Принцесса паршивая. Принцесса Воображала.
Джинни все смотрела на него – он приподнял туалетную бумагу, накрученную в несколько слоев на палец, и заглянул под нее.
– Да вы моей сестры вовсе не знаете!
– Ну да, не знаю, прямо…
– А как ее звать? Как ее имя? – настойчиво допытывалась Джинни.
– Джоан. Джоан-Воображала.
Джинни промолчала.
– А какая она из себя? – спросила она вдруг.
Ответа не последовало.
– Ну, какая она из себя? – повторила Джинни.
– Да будь она хоть вполовину такая хорошенькая, как она воображает, можно было б считать, что ей чертовски повезло, – сказал Селинин брат.
Ответ довольно занятный, решила про себя Джинни.
– А она о вас никогда не упоминала.
