(Ах, вот что!) «…Пусть им нужно было, чтобы у него нестерпимо болели ноги, а в следующие дни с них стала сходить кожа — таковы уж моральные нормы жителей этой планеты — но это же после одного раза, а если бы ежедневно? Не отсюда ли столько безногих и безруких местных жителей?…»
(Так… просто — после войны же! Второй мировой?
А он и это так понял — попав к таким землянам?)
«…Как можно было подумать, что он выдержит такой холод? И согреться нечем — разве что теплом двигателя, приближая к нему то одну, то другую часть тела; но его можно будет включить, только когда тропинка перевалит через холм, и фар мопеда не будет видно из деревни. Верное отморожение первой степени — но теперь это не так важно: добраться бы до своих, а там у него будет другое тело, родное и привычное, пусть и зияющее пока нерегенерированными ранами…»
(Но… нет же такой ветви! Не знали!)
«…Перевалив наконец через холм, Кременецкий рукой поставил ногу на педаль, ничего не ощутив ею при этом, сел на мопед, запустил двигатель и поехал. Дрожь била его, едва не вырывая руль из рук, холод жёг ступни — но сильнее всего жгла обида за то, что так бессмысленно закончилась его миссия здесь. Вот он, контакт… Сколько тысячелетий многие поколения его сородичей мечтали о нём, но никто не мог представить, что всё кончится, не начавшись. Но не только обида — ещё и чувство вины. Пусть они здесь запросто укорачивают один другому жизнь, уродуют тела, причиняют физические и психические страдания — но у них в этом есть какая-то своя логика, а прав ли по этой логике он, убивший стольких «высших»? Пусть и поставленный в такие условия «высшими» же, что иначе он не смог бы даже просто покинуть планету? Неужели нельзя было бежать, некого не убив? Бежать хотя бы через окно, сорвав, правда, теплоизоляцию?
…Но так ли уж велика его вина? Разве у них во все времена их истории «низшие» не свергали «высших», занимая ил место? Разве они не насмехаются над нормами нравственности, которые сами же придумали? Разве не для того существуют у них эти нормы, чтобы их нарушать? Разве кара за грехи не делает их святыми мученикам? Так в чём же виноват он, Кременецкий? Что не явился к ним сюда восьмищупальцевым чудовищем из их сказок космического цикла? Пусть жители двух планет оказались на удивление похожи, но почему разумный не может понять разумного? Из тех же сказок следует, что и они так горячо жаждали контакта! Почему же всё так обернулось?…»
