плота. - Забыл, как матери бросали в реку новорожденных, чтобы их не сожрали другие
дети? Не помнишь уже? Сытно, жрать стал, смотрю? - лицо парня покрылось
темно-красными пятнами. - Уйди с глаз моих прочь! - тот, молча, слез с повозки .
Мужик же, тяжело вздохнув, подошел ко гному и, не говоря ни слова, начал помогать ему
собирать овощи и складывать их в ящик. Двое старых работяг, переживших не один голод, быстро нашли общий язык...
Тимур стоял недалеко от них и прекрасно видел всю эту сцену, от которой тяжесть словно
стальные обручи стягивала сердце. Утешало же его в эти мгновения одно - "клан больше не
будет голодать". Эта фраза огненными символами билась у него в голове, наполняя уже
уверенностью и силой.
- Так..., - встряхнулся он, отходя от двух разговорившихся стариков - таких разных, но и в
то же время таких одинаковы. - А где же наши найденыши?
Строитель с сыном занимали в его планах такое важное место, что он ни как не мог
позволить себе потерять их. Он свистун ошивавшегося рядом Крома и попросил его помочь
в поисках. Вякнувшего было что-то про изгоев и выродков Крома, Тимур сразу же осадил.
- Хочешь снова копаться в шахте и всю жизнь жрать грибную похлебку с плесенью, иди!
- гном-детина потупился, всем своим видом показывая, что новая жизнь ему нравиться
гораздо лучше прежней. - Нет? Тогда, забудь про выродков и изгоев!
Обе потеряшки нашлись в самом конце колонны, где они сидели возле колеса повозки.
Старший, как оказалось, лежал без сил, а мальчик-полукровка - боялся отходить от отца.
- Я Торгрим, сын Горма, сын Торина... Изгой... Ты..., - гном открыл глаза при их
приближении и внимательно посмотрел на Тимура. - Ты... сказал, что возьмешь нас в клан?
Это, правда? - тяжелый это был взгляд; здесь было все - и отчаяние, и ожидание
предательства, и надежда, и даже ненависть. - Клан Черного топора примет нас?
Тимур задумался. Не мог же он ему сказать, что о них еще никто ничего не знает и решить
такой вопрос в одиночку он просто не сможет. Сказать так, глядя ему в глаза парень точно
не мог!
- Сегодня старейшины скажут свое слово, - надежда, искорка которого все теплилась в
глазах побитого гнома, враз потухла; отношение к изгоям и полукровкам было известно
всем. - Но... Ты слышишь меня? - мальчик, видя сникшего отца, еще сильнее прильнул к
нему. - Очнись! Я, Колин сын Волгрина сын Борта, обещаю тебе, что сделю все, чтобы ты и
