Отец ничего не замечает. Он вообще думает о другом.
«Жена», «насморк», «не болейте».
«Не болейте», «насморк», «жена».
Нет ничего страннее, чем слушать, как китаец говорит на иврите.
Поймать кукареку за хвост
Труднее всего по ночам. Я не говорю, что «сильнее всего скучаю», потому что я не скучаю, но по ночам, лежа один в постели, я думаю о ней. Не слишком теплые мысли, не о том хорошем, что было между нами. Скорее, я вспоминаю ее в трусах и футболке — как она спит с открытым ртом, тяжело дышит, оставляет кружок слюны на подушке и как я сам гляжу на нее. Что конкретно я чувствовал тогда? Прежде всего — изумление, что мне не противно, а потом — эдакую нежность. Не любовь — нежность. Какую испытываешь к животному или младенцу, а не к партнерше. Тут я начинаю плакать. Почти каждую ночь. И это не слезы сожаления, я ни о чем не жалею. Мне не о чем жалеть. Это она от меня ушла. Задним числом понимаешь: хорошо, что мы расстались, причем не только для нее — для нас обоих. А еще лучше — что мы сделали это вовремя, прежде чем оказались замешаны дети и ситуация стала еще сложнее. Так чего же я плачу? Да того. Когда у тебя что-нибудь отнимают, пусть это и было говно, тебе больно. Даже если тебе опухоль удаляют, остается шрам. А ночь, видимо, лучшее время, чтобы его расчесывать.
У Узи новый мобильник, из тех, которые получают обновления с биржи в реальном времени. Когда акции его компьютерной фирмы растут, телефон играет ему «Ты крут» Сарит Хадад[23], а когда падают, телефон играет «Одиночество» Зоара Аргова. Уже месяц Узи носится с этой приблудой, и каждый раз она его смешит как впервые. «Ты крут» смешит его больше, чем «Одиночество», потому что смеяться все-таки легче, когда купюры валятся на тебя с неба, чем когда кто-то вытаскивает их у тебя из кошелька. А сегодня, объясняет мне Узи, праздничный день, потому что сегодня он собирается как следует вгрызться в опционы НАСДАКа. Эти опционы называются QQQQ, но Узи считает, что смешнее называть их «кукареку». Если НАСДАК растет — они тоже растут. А поскольку НАСДАК, глаголет Узи, вот-вот взлетит выше крыши, нам надо только поймать кукареку за хвост и вместе с ним взлететь к небесам.
Узи объясняет мне все это двадцать минут, а договорив, снова проверяет экран мобильника. Когда он приступил к объяснениям, кукареку равнялся 1,4, а теперь он уже 1,55.
— Вот же мы козлы, — сокрушается Узи, уминая ореховый круассан и разбрасывая крошки во все стороны. — Сечешь, да? Только за эти полчаса мы могли наварить десять процентов.
