Валентин Травников — это он удивился, что «грамотный курсант пошел», — вскоре присмотрелся к Вадиму не по поводу шишки на голосе, а по спортивному вопросу.
В училище волейбол был любимым видом спорта. Вот Травников, игравший в сборной команде училища, однажды посмотрел, как играют первокурсники — класс с классом, — и после матча подошел к Вадиму.
— Как твоя фамилия?
— Плещеев, — сказал Вадим, разгоряченный игрой.
— Ух ты, громкая какая фамилия, — сказал Травников. — У тебя прыжок невысокий, но удар ничего. Подача получается.
— Я стараюсь, — кивнул Вадим. — Если у тебя всё, я схожу в душевую.
— Иди, иди, Плещеев. Мочалку не забудь.
Они и потом встречались иногда в коридорах, обменивались подначками, как было принято в училище, но в начале второго семестра Травников сделал Вадиму серьезное предложение.
— Слушай, Плещей бессмертный. Предстоят межучилищные соревнования, а Жорка Горгадзе заболел. Давай-ка мы тебя попробуем как запасного. А?
Войти в волейбольную сборную училища — это, знаете, не кружку компота из сухофруктов выпить. Но для порядку Вадим поломался немного:
— У нас кораблевождение много времени занимает.
— Тренировки начинаются в двадцать ноль-ноль, — сказал Травников.
— Ты флажным семафором сколько знаков в минуту передаешь?
Но Травников и этот вопрос пропустил мимо ушей.
— Значит, если завтра в двадцать ноль-ноль не придешь, то махай флажками и дальше.
Конечно, Вадим в назначенный час пришел в спортзал. У него, и верно, подача была крепкая, мяч пролетал низко над сеткой и «падал стремительным домкратом», как определил Травников, знаток Ильфа и Петрова. Топил Вадим не так чтобы очень, но — принимал «гиблые» мячи и накидывал для топки неплохо. Вскоре он утвердился в списке сборной и стал играть в матчах. Он высоко накидывал мяч Травникову, и тот, прыгучий, как дикий кот, топил с ирокезским выкриком. Если же Вадим подавал ему мяч неудачно, Травников кричал: «Ах ты, япона мать!»
Кстати, о начитанности. Валя Травников обожал Зощенко и Ильфа-Петрова, а кроме этих, и верно, замечательных писателей, читал только морские книги.
— Мне, — говорил он, — «Танкер „Дербент“» интересней, чем «Анна Каренина».
— Да ты что, Валька? — удивился Вадим. — Разве про любовь неинтересно?
— Про несчастную любовь — да, неинтересно. А про счастливую никто не пишет. И давай сменим тему. Ты «Морского волка» Джека Лондона читал?
— Читал.
— Как называлась шхуна Волка Ларсена?
— Кажется, «Призрак».
— Не кажется, а точно. А корабль Грея из «Алых парусов»?
