Новый Робинзон | страница 114

Когда настала ночь, я пополз к лагерю. Мне удалось высмотреть штаны и рубашку, повешенные около палатки, как видно, для просушки.

Я подкрался и стащил их. Теперь у меня была одежда, меня не приняли бы за туземца. Но как мог я придти в лагерь одетый в украденные в нем штаны и рубашку? Этого нельзя было сделать. И вот я решил идти и искать другой лагерь. Я был уверен, что этот лагерь не единственный, что где-нибудь по соседству я найду и другой.

И правда — через день-другой я наткнулся на новый лагерь. Прежде чем подойти к нему, я соскреб с себя ту глину, которой было обмазано мое тело, бросил свой лук и стрелы, вообще постарался придать себе более «обычный» вид. Затем я смело направился к лагерю.

Человек пять-шесть сильно загорелых англичан сидело у костра. Заметив меня, они вздрогнули от неожиданности, а затем громко расхохотались. Они приняли меня за одного из сопровождавших их туземцев и решили, что он, одевшись в платье белых, вздумал подшутить над ними. Очутившись в нескольких шагах от них, я воскликнул на английском языке:

— Алло! Не найдется ли у вас, приятели, местечка и для меня?

Все они были так поражены этой неожиданностью, что не могли даже ответить сразу на мое приветствие.

— О, да! Садитесь с нами, — проговорил немного спустя один из них.

Я присел к костру. Тотчас же начались расспросы.

— Вы были на разведке? — спросил один из них.

— Да, — ответил я. — Я был долго в отсутствии.

— А где же ваши товарищи?

— У меня не было товарищей. Я странствовал один.

Они переглянулись, подмигнули друг другу и начали недоверчиво улыбаться. Затем один из них начал расспрашивать меня, не находил ли я золота.

— Сколько хотите, — ответил я. — Золота здесь очень много.

— А с вами есть оно? Далеко ли вы заходили в пустыню?

На это я сказал, что я долго бродил по Центральной Австралии, но носить с собой золотой песок или самородки я никак не мог: у меня не хватило бы сил таскать с собой такие тяжести. Такого рода слова только усилили их веселость. Наибольших размеров она достигла после моего вопроса:

— А который теперь год?

Вместо ответа один из них злобно сострил, а его остроту весело приветствовали все остальные. Я начинал думать, что если цивилизация готовила мне такой прием, то лучше было бы мне остаться с моими туземцами.

Однако спустя несколько минут обхождение этих людей со мной заметно изменилось. Было ясно, что они принимали меня за безобидного полоумного, который только что выбрался из глухих дебрей. Я убедился в том, что мое предположение правильно, когда увидел, как один из золотоискателей, показав глазами на меня, потрогал себя пальцем по лбу.