Тем не менее, хотя китайские рубежные стены исторически не были всем тем, что приписывают Великой стене, и хотя в основе своей современные льстивые сочинения о Великой стене скрывают многое из запутанного прошлого Китая, стену и идеологию, лежащую за ней, не следует сбрасывать со счетов, словно некую не относящуюся к истории вещь. Как стратегия, пережившая более двух тысячелетий, китайская пограничная стена является монументальной метафорой для прочтения Китая и его истории, для характеристики культуры и мировоззрения, которым удалось очаровать и ассимилировать почти всех соседей и завоевателей. На первых страницах книги Яна Бурумы «Плохие элементы» (его одиссеи по китайскому продемократическому движению) автор немедленно хватается за Великую стену, желая проиллюстрировать «проблему Китая»: стойкую озабоченность его правителей контролем «над закрытой, замкнутой, автаркической вселенной, обнесенного стенами царства посередине мира». В глазах Бурумы Великая стена с ее двойной задачей — защиты и подавления — символизирует политическую культуру замкнутости и высокомерного культурного изоляционизма, лежащую в основе тысячелетней китайской автократии и продолжающую поддерживать нынешнее коммунистическое правительство и противостоять идее демократии на том основании, будто открытая, демократическая система привнесет хаос и разлад в жесткую китайскую традиционность. У большинства стран, указывает он, есть свои современные национальные архитектурные эмблемы, проецирующие вовне образ, с которым они хотят ассоциироваться в представлении международного сообщества: символ Франции — Эйфелева башня; Великобритании — парламент, монумент демократии. У Китая не случайно есть его Великая стена, разорительно дорогая ограда, построенная не допускать и подавлять — а теперь объявленная чудом национального наследия.
Однако Великая стена отражает мировоззрение, которое одновременно более сложно и подвижно и менее чванливо торжествующе, чем предполагает резкий визуальный символизм сооружения, теперь называемого Великой стеной. Она обнаруживает повороты и подвижки на всем долгом протяжении истории Китая, важность иностранного влияния, несмотря на периодические попытки Китая исключить его, и кроме того, предлагает окно в самоощущение Китая и его отношение к внешнему миру (и наоборот). Как только слой мифа будет снят, стена станет фактически идеально подходящей эмблемой для прочтения Китая: дьявол неизбежно сидит в исторических деталях.
