Таниэль быстро нырнул в чистую рубашку и тут же почувствовал себя лучше. Часовщик, по-видимому, ждал, пока он оденется, и обернулся, поняв по шуршанию ткани, что Таниэль готов; он сразу же налил Таниэлю еще чаю и, поставив перед ним тарелку с булочкой, притулился на стуле напротив. Почувствовав на себе взгляд Таниэля, часовщик улыбнулся, и вокруг его глаз собрались тонкие морщинки. Таниэлю они напомнили кракелюры под глазурью на старом фаянсе.
– Не подскажете ли мне, где тут поблизости можно остановиться на ночь? – спросил он. – По-моему, я пропустил последний поезд.
– Вы можете остаться тут, у меня есть свободная комната.
– Я и так доставил вам много хлопот.
Часовщик пожал плечами:
– На Слоун-стрит есть несколько гостиниц, если у вас есть с собой деньги.
У него в кармане осталось всего два пенса.
– У меня… нет.
– Вы можете еще постучаться в соседний дом к Хэйверли, они пускают постояльцев в мансарду.
Он еще не закончил говорить, как через стену до них донеслись удары и крики.
– Вот, кстати, и дети.
– На самом деле я могу дойти домой пешком.
– Я не стал бы вам предлагать, если бы мне это было неудобно, я не самаритянин. Комната уже несколько месяцев как сдается. Никто не желает снимать. И вы не сможете дойти до дому, – добавил он, смерив Таниэля с головы до ног чернильно-черными глазами.
Таниэль понимал, что он прав, что даже до дверей ему будет непросто дойти. Он чувствовал свою абсолютную беспомощность. Но… Он с детства помнил, как Анабелл стеснялась съесть в гостях лишний кусок. Ему самому никогда не приходилось оставаться у кого-нибудь на ночь, тем более у незнакомого человека, – он и помыслить не мог, чтобы обременять людей своим присутствием. Он считал это бесцеремонным, эгоистичным – ведь он не мог отплатить им тем же.
– Тогда позвольте мне позже заплатить вам за причиненное беспокойство, – сказал он наконец, чувствуя, как жестко звучит его голос. Он на секунду прикрыл глаза. – Извините меня. Я не хотел вас обидеть, мне просто так стыдно, что я притащился сюда и…
– Вам нечего стыдиться, – спокойно сказал часовщик. – Это не ваша вина.
Таниэль, подавленный, поблагодарил его и принялся усердно намазывать джем на булочку ровным слоем. Он опять слышал зеленоватый пронзительный свист. Чем дольше он молчал, тем громче он становился, перейдя, наконец, в грохот рушащегося здания.
– Как работает бомба с часовым механизмом? – спросил он, чтобы отогнать наваждение.
Часовщик поставил чашку на стол. Если он и удивился неожиданному вопросу, то не подал виду.
