Я была в предвкушении. Он действительно так сможет?
Хоть я понимала, что Раф намного опытнее меня, и подобные фразы лучше не озвучивать. Он в скором времени вынул свой член и кончил на меня. Потом все вытер салфеткой, этот жест меня всегда восхищал. Это так по джентельменски. Он как бы показывал, что я даже после того как тебя поимел, забочусь о тебе. Мы лежали, и не в силах двигаться я попросила принести мне чаю в постель.
— Хорошо, котенок, я сделаю тебе чай.
— Спасибо.
Он ушел на кухню, и даже не одевая ничего на себя. Ия провожала взглядом его шикарный зад. Он увидел, куда я засматриваюсь.
— Хочешь повторить?
— Нет, мне кажется, у меня не осталось сил даже сил на то, что бы говорить.
Он стал меня нежно целовать, а после горячего чая, его губы обжигающе приятными на вкус. Мы целовались и тут вдруг в дверь кто-то постучал. Обычно, в такое время приносило ко мне под дверь только Рафа, то я была без понятия кто это.
Это была Элис. Вот почему я не удивлена? Всех с семьи Шнайдеров будет приносить под мои двери после отказа? Как бы там Раф, они все же брат и сестра и даже поступают одинаково.
Я открыла дверь, и она явно была пьяна. Я не скажу, что была удивлена, наоборот удивилась, если б было наоборот. Она зашла и по хозяйски пошла на кухню. Когда Раф услышал что кто-то еще ходит у нас по квартире, одел шорты и вышел посмотреть.
— Эли, ты пьяна, тебе надо прилечь.
— Нет, я себя прекрасно чувствую.
И тут уже закипающий от злости стал на нее кричать Раф.
— Уйди сейчас по-хорошему.
— А то что? Твоя девушка, меня жестко накажет, а хотя нет, погодите, она уже это сделала.
Я думала, что провалюсь сквозь землю. Я не знала, как на это отреагирует Раф, и что будет дальше, но этого его сестра. Он бы не стал на мою сторону, это же его родной человек. И если бы у меня была сестра, я бы не раздумывая стала защищать ее.
— Ты сейчас, заберешь все свои слова обратно, и уйдешь отсюда. Забудешь о существовании Натали и не подумаешь сюда больше сунуться. То что было, это было развлечение, ты ей не нужна.
Я никогда, не видела настолько жестокого и бесчеловечного Рафа, у которого почернели от злости глаза и он еле сдерживался, его руки были сжаты в кулак. Это была его новая сторона, которую он мне не открывал. Когда мы с ним ругались, я не видела той ярости. Конечно, он злился, и мог мне сказать все, чем не доволен, но он никогда не повышал на меня голос. Даже мне стало страшно.
— А ты не хочешь спросить свою девушку?
