Я. И?
Я. Ну, короче, героиня, эмансипированная такая тетка (причем ее эмансипированность не вызывает отвращения почему-то) находит в кустах бойца, истекающего кровью. Причем он — враг! С другой стороны, понятно? Но она тетенька добрая, и несмотря на свою дурацкую эмансипированность, героя выхаживает. Чуешь, к чему базар идет? Не чуешь. А братец ее — крутой вояка, но находится по эту сторону баррикад.
Я. Честно говоря, лажа какая-то!
Я. Лажа полная! Но я двое суток забивал на клиентов — так было интересно!
Я. Ты чокнулся.
Я. Чокнулся! Это я к тому, что даже у великих есть слабости, и их нужно прощать.
Я. Кого? Великих или их слабости?
Я. Кончай фуфло гнать! Ввалился тут, паришь меня…
Я. Извини. Но мы опять куда-то уехали. Наш диалог был о том, как ты пишешь.
Я. Нет, наш диалог был не о том! Я ненавижу людей!
Я (оперативно перехватывая тему). А для кого же ты пишешь, дорогой? Для себя?
Я (после некоторого раздумья). Опустил ты меня, друг, ох и опустил… По самое некуда…
Я. Ладно, успокойся! Я всего лишь корреспондент. Скоро уйду, а ты будешь лобызаться со своей виндой.
Я. Легко вам говорить, журналюги продажные! Сначала душу вынете, а потом… Ну ладно, утираю сопли. (После небольшой паузы). Гады! Культуру убили!
(Собираюь с мыслями). Ну ладно, продолжим это хреново интервью. На чем мы остановились?
Я. Я уж теперь и не знаю, как к вам обращаться. Ваше Величество?
Я. Базарь по теме!
Я. А, это понятно! (Быстро). Что было после «Химеры»?
Я. А после «Химеры», как я уже говорил выше, меня пробило по реализму. И решил я написать драму.
Я. Во как.
Я. А то. Это была большая головная боль.
Я. Поделись.
Я. 27 вариантов — это не хухры-мухры?
Я. Вот теперь ты́ меня опустил.
Я. Кстати, должен признаться: многие варианты, о которых я тебе говорил, остались только в моей голове, написаны не были. Признаюсь честно. О-па, мы забежали вперед. Ведь был еще «Отчет».
Я. Ну-ка, расскажи, пожалуйста. (Начинаю насиловать нетбук).
Я. Написано это было в том же злосчастном седьмом классе, когда меня посетила первая любовь. Эй, ты что, чувак, врубил диктофон? Мне это не нравится.
Я. Нет, клянусь.
Я. Ну ладно. В общем, я поплыл. Это было такое светлое чувство! (Про себя). Опять, блин, параша!
Я. Жалеешь?
Я. Нисколько. Так вот, тогда у меня было столько сил, что я не стал впадать ни в какую депрессию, а накатал повесть, аж на 90 рукописных страниц, почерк у меня весьма убористый. Это был сюжет опять-таки с инопланетянами, правда, появились они в конце.
