— Двадцать третья она, — кивнул на женщину. — А могло бы и двадцать пять быть. Столько жизней загублено из-за одного ничтожества, наживы пожелавшего. — Вздохнул тяжело. — Детей Милане отвезу, невестке своей, пусть приглядит. Может, родня найдётся, всё же двойни не так часто рождаются, приметные.
— А коли не отыщется никто?
— Там и посмотрим. У сына-то моего с женой детей нет, сам знаешь, троих скинула. Может, эти дети им утешением станут. Кто хоть, мальчики или девочки?
— Девочки.
18 лет спустя
— Перемирие с драконами подписано. Они снимут блокаду.
Я удивлённо взглянула на батюшку. И не слова его меня удивили — к тому и так всё шло, ради подписания того перемирия князь и созвал всех старост к себе неделю назад. Вместо деда батюшка ездил, у того с весны ноги болят, ходит плохо, по двору только, не дальше. Известие, наоборот, было радостным, то есть, я бы обрадовалась, если бы не тон, которым их сказал батюшка.
Он, зайдя в горницу, где вся семья собралась за полуденной трапезой, не здороваясь, не сняв дорожный, запылённый кафтан, не раздав подарки домочадцам, что делал всегда, вернувшись из любой поездки, рухнул на своё место за столом, уронил лицо в ладони и буквально простонал эту фразу.
— Радосвет, объяснись, — а это дедушка Велиград. Не мне одной всё это показалось странным. Все притихли, даже малыш Яромир перестал ёрзать на коленях сестрицы Любавы.
В этот момент в горницу вошли два ратника. Судя по цвету кафтанов — зелёному с красным, — княжеские. А они-то здесь зачем? Батюшку провожали? Так у нас свои ратники есть. Непонятно. Под недоумевающими взглядами домочадцев мужчины встали возле двери, прикрыв её за собой.
— Это и есть весь ваш род? — удивлённо спросил тот, что с бородой, оглядывая сидящих за столом.
— Весь, — не оборачиваясь и даже не оторвав лица от ладоней, кивнул батюшка.
— Негусто, — вздохнул другой, помоложе, с усами.
Да, род у деда и правда, совсем мал. У других-то старост до сотни домочадцев бывает, за стол в три очереди садятся. А нас — восемь всего. У деда два брата в детстве померли, три сестры ещё есть, да не в счёт они. И у самого, кроме батюшки — восемь дочерей родилось, так они к роду мужей теперь принадлежат. А у батюшки — мы с сестрой да братец Богдан, который родился, когда уж и не ждали, матушка у богов вымолила.
Род дедов и того меньше был бы, да мы с Любавой — найдёныши, приданого за нами почти что и не было, потому сестрица за дедова ратника безземельного вышла, он у батюшки в примаках теперь, потому-то Любава с мужем и сыном в дедовом роду осталась.
