— Вставай, Крышка, — ярость Моаны не угасла. Говорить он сумел лишь потому, что воля, воля бойца в десятках поколений, на миг обуздала безумие, направило его в одно русло, иначе он просто разнес бы все вокруг и Крышка, не исключено, что сумел бы уйти, пока бешеный маори громил бы все, что попадалось ему на пути.
Крышка знал, на что способен Моана. Маори. И не боялся его. Да. Как ни странно это звучит, не боялся. Маори по крови, он плохо умел бояться, а его фиаско на пустыре год назад — просто ошибка, которые бывали и у великих чемпионов, и у великих героев. Она не научила его страху. Он был очень далек от того, чтобы недооценивать рыбака, но бояться — не боялся.
Он сел на постели, глядя на Моану. Встал, поворачиваясь к тому спиной, нагнулся, поднял с пола трусы и, не спеша, натягивая их, шагнул вдруг к окну, оказавшись у кресла, стоявшего к окну спинкой и сел в него. Теперь от Моаны его отделяла комната, у одной стены которой стояла кровать, а у другой шкаф, да еще хрупкий журнальный столик, стоявший прямо перед ним.
— Я хочу сказать кое-что, Моана, пока не начали, — голос Крышки был спокоен.
— Говори, — голос Моаны Крышка, как и ребята во дворе, не узнавал, но и сам он начинал чувствовать, как загудел его позвоночник, что всегда бывало преддверием к приступу ярости.
— Я маори, как ты знаешь. Мое имя Анару. Я из рода воинов с Юга, — улыбнулся тот, кто звался Анару.
— Я не слепой. Твое «моко» у тебя на лице, вставай, ублюдок, — Моана говорил все тем же мертвым голосом. — Только не зови себя воином, ты уже даже не маори.
— Да что ты? — Анару перешел на родной, до того он ни разу не показал, что знает его, — я приехал сюда так же, как ты — за деньгами, дрался в клетках, только я умнее тебя.
— Ты бандит. Обычный бездомный пес, бегающий за кусками, — ответил Моана. Разговор был в традиции. А заодно давал собраться. Ярость не ушла. Не ушла и не уйдет.
— Да. Я понял, что в клетке можно стать калекой до того, как заработаешь, а можешь так и пробыть никем, пока не уйдешь на бедную старость. Улица давала мне больше, Джекки взял меня из клетки к себе. Он умел выбирать людей.
— Умел. Тогда, видимо, ты еще был человеком, — согласился Моана.
Анару встал во весь рост. Он был значительно выше Моаны, да и тяжелее минимум килограммов на двадцать. Мускулистый от природы, да еще и здорово накачавший мышцы в спортзале, он был ужасен. В комнате было двое, по меньшей мере, равных друг другу. Но для Моаны сейчас ничего не имело значения. Будь он сейчас способен мыслить трезво, то не стал бы и на миг обольщаться воспоминанием о том пустыре. Тогда ему повезло. Анару высунул язык.
