— Оракул уже ждёт, стратег.
— Разве я извещал о своём прибытии?
— Оракул знает, что нет, но решила подобным жестом оказать вам почтение… — оракул Артемиды Эфесской оказывает почтение. Эвмен удивился.
— Что ж, раз так, не будем медлить…
— Оракул лишь просила о встрече наедине с тобой, стратег.
— Стратег, ведь нельзя… — сразу влез в разговор пышущий праведным гневом гиппарх.
— Спокойно, спокойно, Эстарх, — ответил Эвмен, — не думаешь же ты, что на меня кто-то станет покушаться в чертоге Артемиды?
— В храме нет никого, кроме жрецов, оракула и охраны, стратег, — подтвердил жрец.
— Если есть охрана у оракула, должна быть и у стратега! — возразил гиппарх.
— Эстарх, ждите здесь, — приказал Эвмен, — что ж, вперёд…
— Прошу, стратег…
Войдя в тень от храма, стратег почувствовал прохладу — но не промозглую, какой стоило бы ожидать в этой болотистой когда-то низине, а приятную, словно убаюкивающую… Сложно объяснить словами. Сам храм изнутри был покрыт фресками и мозаиками — здесь разворачивались грандиозные сражения прошлого, стояли великие цари древности. В центре, перед алтарём, стояла статуя Артемиды — очертания её головы и плеч терялись в сумраке под потолком, что, однако, только делало её величественнее… Эвмен ненадолго остановился перед картиной Александра — словно застывшего в движении, чуть отведи взгляд, и он пойдёт дальше… Жрецы терпеливо стояли рядом, ожидая, когда стратег налюбуется прекрасным произведением искусства.
Оракул встретила его в отдельном небольшом, но уютном помещении. Внутри не было ни слуг, ни жрецов, ни охраны. Зайдя в комнату, Эвмен, к стыду своему, на несколько мгновений застыл — много он слышал баек о красоте эфесского оракула, но всё же был ею сражён. Аристократические, правильные черты лица, золотые волосы, струящиеся по плечам и опускающиеся до поясницы, великолепная фигура, без труда угадывающаяся под туникой и глаза… Глаза были особенные — Эвмен не запомнил их цвета, но запомнил своё первое впечатление — словно внутрь забрался скрупулёзный исследователь и прошелся по всем тайникам души…
— Приятно, наконец, увидеть столь известного стратега у себя в гостях, — начала разговор оракул, и, как это ни глупо и ни смешно, голоса её он тоже не запомнил — запомнил только, что он был нежен и очень приятен на слух, успокаивая и располагая к себе.
— Я не мог пройти мимо двух чудес света — храма и его великолепного оракула, — хриплым голосом произнёс Эвмен. Нахмурившись, стратег прокашлялся — давно он не терял голоса, последний раз такое было, когда он впервые увидел свою будущую жену и, разволновавшись, не смог толком сказать ей ни слова… Оракул, смотря на моральные терзания стратега, рассмеялась, но никакой обиды её смех вызвать не мог, он наоборот словно возвращал уверенность в себе. Так же было и с Кахиной…
