Через сколько-то минут шум в кухне прекратился. Я вжался в простыни. Идет сюда. Ну, сейчас будет!..
Выглядела она — краше в гроб кладут. С вечера не смыла макияж и много ревела. Теперь вся тушь была не где-нибудь, а на подбородке, одним черным пятном. Глаза после выпитого красные, опухшие. Лицо раздуто. В таком виде ее приняли бы без лишних слов в любую ночлежку!
Наверняка и я выглядел не лучше. Любопытно, до какой степени я ей отвратителен в таком состоянии? Главная проблема в наших отношениях: я был зеркалом, в которое ей не очень-то хотелось глядеться!
Но в то утро она, похоже, решилась посмотреть в это зеркало. И ее наконец-то проняло. По-настоящему. Впрочем, я, разумеется, в тот момент ничего не подозревал.
— Баста. Баста! Я завязываю. Навсегда! — сказала Джордж мрачно, появляясь в моей незастегнутой рубашке и уже без стеклянного хвоста.
Эту «басту» я слышал тысячу раз. За ней обычно следовало злобное жужжание пылесоса, под звук которого «баста» неумолимо уходила в песок.
Однако в то утро Джордж действительно завязала. Навсегда.
Не прозревая ужасного будущего, я наивно протянул к ней руки:
— Иди сюда, в постельку.
Я хотел ее так же страстно, как выпить. Всю выпивку она слила в раковину. Стало быть, оставался только секс.
Но, похоже, она и весь секс слила в раковину.
В постельку Джордж не пошла.
Села на краю кровати. И яростно отпихнула мою игривую руку. Раз, другой — пока я сам не отвязался.
— Нет, Гриэл, — сказала она. — Давай поставим точки над «i». Или ты со мной, или ты против меня. С выпивкой я заканчиваю. Больше ни капли в рот не возьму. Не хочу просыпаться и всякий раз ненавидеть себя. Я даже не из-за этой долбаной бутылки в моей долбаной жопе — это просто милая виньетка на полях нашей дерьмовой жизни. Мне надоело просыпаться и ненавидеть себя, понимаешь?
Я, конечно, ответил «да». Хотя слушал, собственно, не очень внимательно. Эта покаянная чепуха у меня в ушах завязла. Уже довольно давно я раз и навсегда решил, что это наша судьба — жить вот так, от пьянки к пьянке, ловко ухитряясь в моменты всё более коротких просветов эффективно функционировать и поддерживать свой социальный статус. Я думал, что так будет вечно. И мы с Джордж будем вместе всегда — в радости и в горести, пока цирроз не разлучит нас. Периодические «прозрения», покаяния со слезами и клятвы «завязать» в моем сознании стали неотъемлемой частью этого бытия. Маленькие неприятности посреди в общем и целом счастливой жизни — что-то вроде короткого ливня в солнечный день.
