— Говорю, что мы покойники, и буду говорить, — сказал Мидж.
— Значит, мы сдохли? Ну так я организую новую группу — полноценную.
— Ха! Ты не сможешь организовать кружку пива на пивной фабрике! И как ты назовешь свой новый бэнд? «Второсортные засранцы»?
Этот высокоинтеллектуальный обмен мнениями мог длиться часами.
Я уже говорил — мы с Миджем вместе взрослели. В одно время увлеклись музыкой, в одно время трахнули свою первую девушку и выкурили свой первый косяк. Мы на пару тащились от первых панков, от «Пистолс», «Дэмнд», «Клэш», а потом и от ривайвелской мутотени типа «Иксплойтед». Но все эти пацаны были немного мимо кассы, поэтому мы переметнулись на «Кеннедис» и «Красс». Особенно балдели мы от «Красс» — до того, что мотались за ними по стране и приходили на каждый концерт.
Я переименовал Митчелла на веки веков в Миджа, а он меня — в Грейла Шарки. Грейлом звали его любимого музыкального гения — Грейла Маркуса. Только нам обоим почему-то больше нравилось произносить это имя как Гриэл.
У нас, блин, были принципы!
Мы участвовали в движении против вивисекции — измывательства над животными в лабораториях.
Мы ходили на демонстрации за всеобщее ядерное разоружение.
Мы маршировали против апартеида, против подушного налога, против поправок в законе, которые позволяли полиции разгонять рейвы при малейшем подозрении, что там ходит наркота.
Словом, мы были настоящие друзья, прошедшие вместе славный боевой путь.
Но, поверьте мне, в тот момент я был на волосок от того, чтобы задушить Миджа.
Впрочем, я и начал его душить — просто недодушил, оттащили. Разумеется, мы и прежде сцеплялись — в основном по пьяни — и дрались нешуточно. Однако все-таки не всерьез, до первой крови. Как бы прикидывая, кто победит, если случится драться насмерть.
Итогом этих «проб» было ощущение, что мы примерно равные бойцы. Одногодки, мускулистые, закаленные годами беснования на сцене — два часа выступления круче ста часов в фитнес-клубе!
Но тот поединок — на глазах Джордж — я выиграл вчистую.
Победа была стопроцентно пирровой.
После этого мы с Миджем виделись только один раз — чтобы завершить бесконечный группоразводный спор о том, кому достанутся усилители.
Да и тогда мы и словом не обменялись — спорили за нас наши представители, а мы только мрачно кивали или мотали головами.
Я был убежден, что вся аппаратура принадлежит мне, но сломанный нос и заплывший глаз Миджа и его угроза подать в суд за рукоприкладство побудили меня на капитуляцию.
