Эта пирамида — обозначение моего места внутри произведения искусства. Символ моего душевного возрождения.
О, получится великое создание, посвященное другому великому, причем нерукотворному созданию — истинному ангелу!
А дурак Бенстид назвал ангелом прислоненное к дверце такси вонючее существо, пускающее во сне слюни.
И вот сейчас шофер пригнал «ягуар» обратно и затормозил у входа в ее дом. Сидя на церковной ограде, я левой рукой стираю пот со лба. И тут же вспоминаю свое решение не делать этого — мэриголдка грязная и оставляет полосы на лбу. А люди и так обращают на меня внимание.
На другой стороне улицы недавно появились местные мальчики. Они скучились и забавляются с опасной злой собачищей вроде бультерьера. Собака, которая может под настроение сожрать человека целиком. На шее у нее ошейник с металлическими зубьями. Один мальчишка сует ей в морду палку, а когда она впивается в нее зубами, он таскает повисшую на палке собаку из стороны в сторону.
Но когда на улицу вкатывает «ягуар», мальчишки тут же забывают про собаку. Все их внимание теперь направлено на машину. Хотя они боятся подойти ближе. Знают: такие роскошные тачки в их округе только у торговцев наркотиками. А эти — хуже бультерьеров.
Дверь квартиры на первом этаже открывается, и выходит Бенстид. Косится направо-налево, потом осторожно закрывает дверь за собой, чтобы не стукнуть. Оберегает покой своей несчастненькой перепившей накануне… любовницы.
На роже Бенстида гуляет довольная улыбка. Он подтягивает брюки и спускается с крыльца. Всего пять ступенек, но ребятишки успевают узнать в нем знаменитого футболиста, физиономия которого мелькает в телике.
И они наперебой выкрикивают его фамилию, игнорируя собаку, которая яростно теребит палку.
На секунду Бенстид замирает. Его инкогнито каюк. Впрочем, он тут же берет себя в руки, поворачивается в сторону мальчишек, улыбается им и приветливо машет рукой. Они восторженно вопят в ответ.
Думаю, у этого гада мошонку подвело от страха, когда его узнали. Надеюсь.
Бенстид шмыгает к своей машине, садится в нее — и был таков.
Я какое-то время пережидаю, наблюдая за мальчишками, которые вернулись к глупой и опасной игре с собакой.
Когда «ягуар» пропадает из вида, я спрыгиваю с церковной ограды, сую руку в желтой перчатке в карман и иду с самым невинным видом к двери белокурой стервы. Там я достаю пакетик с сухой трофейной жвачкой, открываю клапан почтовой щели и высыпаю на ковер внутри хорошую пригоршню белых шариков.
