— Арбалет, Грут.
На стене, вокруг меня, несколько легких на ногу и расторопных ребятишек. Ближе к бойницам стоят ветераны — способные сквозь шум и расчетливое безумие боя, услышать посвист последней для кого-то стрелы и прикрыть его щитом. В случае с государем они успеют прикрыть его собой, чтобы не думалось. Кто-то кинулся вниз по лестнице, и вот уже Грут спокойно произносит: «Арбалет, государь».
— Факелы.
— Факелы! — кричит Грут, и факелы на гребне стены гаснут, враз накрытые одним, кажется, колпаком.
Темнота внизу давно прижата к краю рва вокруг замка. Прижата светом факелов, горящих над воинами Хелла. Отступившая перед щитами тяжелой пехоты. Перед нестройными толпами ополченцев, мечтающих как можно скорее кинуться вперед, чтобы унять свой свинорылый ужас. Уступая дорогу копытам коней конницы. Оттесненная чудовищным тараном, раздавившим темноту своими колесами. Сбитая с толку бесконечными перестраиваниями легкой пехоты. И ужаснувшаяся перед стоящей чуть поодаль колонне Оборотней Севера.
— Грут. Ветер.
Грут садится на колени передо мной, спиной ко мне и ловит щекой ветер, откинув кольчужный капюшон:
— Цель, государь?
— Высокий воин в серебряном шлеме, первый ряд тяжелой пехоты. Слева от знамени второй.
— На палец левее от него, государь. На полфаланги над шлемом.
Металлическая дуга арбалета выпрямилась. Слышимый, кажется, до гор на западе — так тихо вдруг стало вокруг меня — щелчок и басовитое, затихающее гудение тетивы. Арбалетный болт с воем проколол ночь и замолк, с железным чавканьем вгрызясь в забрало высокого воина в серебряном шлеме.
— Вейа-а-а-а-а-а-а! — страшно взревели стены замка.
Две молнии одновременно полыхнули, крест-накрест пересекшись в небе над башней-донжоном, страшный грохот слился с воплем моих воинов и хлынул ливень.
А глаза вдруг режет и это — не ветер, веселящийся над надвигающимся безумием смертных. По щеке что-то медленно ползет, ты стираешь это кольчужной перчаткой и криво улыбаешься на левую сторону рта, поняв, что просто провел рукой по личине шлема — по выделанным из стали перьям совиной головы.
Недавно… Да, недавно, ночью — ты спал той ночью, Дорога, тебе снился ребенок. Дочь. Твоя. Которой у тебя никогда не было и чему ты искренне рад, кстати. Ты не любишь детей. И не прозрел в том сне, герцог Дорога.
Несколько часов назад ты пил Ча и спокойно радовался, что в этом мире есть место и привычным вещам. В конце концов, даже опытный канатоходец над пропастями начинает с низкой скамейки и поддерживаемый возможностью спрыгнуть на близкий пол!
