– Мы готовы!.. – тут же сказал князь Воронцов-Дашков.
– Только не так, как это сделали вы с Бутурлиным! – прикрикнул на него Бенкендорф. – Тайно купили акции Царскосельской дороги и приготовились получать дивиденды!
Меншиков, Татищев и Потоцкий ошеломленно посмотрели на своих соратников. Бенкендорф недобно ухмыльнулся:
– Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на шпагу Ивана Ивановича:
– Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит от ветра, а ветряную мельницу!
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа внизу уже стояли два солдата-пограничника. Играл военный оркестр…
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта, перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее. Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно блеяла, задрав голову.
– Ой, у нас тут чего было!.. – кричал Тихон.
– У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
– Мы там тоже не скучали!.. – крикнула им в ответ Маша.
– Помещение для сборки машин построили? – крикнул Герстнер.
– А как же? – ответили Пиранделло и Зайцев. – А вы привезли?
– А как же?! – крикнул Родик. – А на чем перевозить – вы подумали?
– А это вам что?.. – И Федор и Тихон показали на длиннющую вереницу телег с лошадьми и возницами.
– Мо-лод-цы!!! Мо-лод-цы!!! – хором прокричали Герстнер, Маша и Родик. – Завтра же начинаем сборку!..
В огромном, наспех сколоченном помещении наши герои и несколько английских механиков с завода Стефенсона собирали паровозы.
Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.
Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь говорил:
– Гив ми, плиз, вот эту хреновину…
Или Федор перед кем-то извинялся:
– Айм сори… Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я…
– Кип райт! – кричал Родик. – А теперь немножко лафт!.. 0'кэй!
