Ну что ж, положим этот золотой слиток в драгоценную копилку памяти, как говорят в Хасуне и - о, свобода! - обойдем окрестные книжные лавки. Лукавить с самим собой у монаха Зо никогда не получалось, так что он не стал корить себя за радость при виде гаснущего телепорта, а бодро зашагал по галерее, изредка срываясь на бег трусцой.
Золото брать не будем, положено сначала посмотреть, прицениться к книгам, поторговаться со всем пылом южной натуры, а уж купить никогда не поздно. Главное - это атмосфера книжной лавки, вдумчивый собеседник-продавец, не выжига какой-нибудь, пытающийся всучить монаху «Приключения куртизанки Най-сей в веселом доме», а умный, достойный собеседник, владеющий, скажем, хасунским языком.
Брат Зо покинул резиденцию архиепископа через парадный вход, раскланялся с монахом-стражником, предупредил, что вернётся поздно. И пусть его не ищут, он сам найдется. Брат Авуст улыбнулся и поклонился в ответ, добрый путь, брат Зо.
Путь и в самом деле оказался добрым, поскольку уже во второй лавке он нашёл искомое - множество книг и одержимого книгами продавца, гнома-полукровку.
Книгочеи воистину обрели друг друга. Продавец, он же владелец лавки решительно запер двери, почтительно пригласил монаха в соседнее помещение, усадил в глубокое покойное кресло, подтащил к нему два ящика с книгами и уселся напротив. Брат Зо тут же пропал, а достойный хозяин по имени Агил растроганно смотрел на необычного гостя, сложив на пузике толстенькие ручки.
И, разумеется, за приятной беседой владелец лавки потерял чувство времени, однако оное чувство, вбитое в брата Зо тренировками, не подвело. Он с сожалением простился с хозяином, попросил разрешения оплатить выбранные книги полновесным имперским золотом завтра.
Мастер Агил поклонился в ответ, пригласил приятного гостя бывать у него запросто и обещал снабжать сведениями об эльфийских летописях, а уж, если он, Агил, нападет на след «Максим», то пусть достойный брат Зо будет благонадёжен - книга не пройдет мимо него.
Брат Зо больше всего любил поздние сумерки, когда ночь ещё не наступила, но темнота начала сгущаться. Торопясь вернуться в резиденцию до ночной стражи, он привычно вошёл в медитативное состояние и ускорил шаг. Шагом это казалось только ему, на самом же деле он стремительно перемещался быстрым зигзагом от одного тёмного угла к другому.
Поворачивая налево, он с разгону врезался в чьё-то лёгкое тело, выпал из транса и ощутил себя сидящим на мостовой. Рядом с ним приподнималась с земли женщина, ругающаяся сквозь зубы по-хасунски. Разбитый кувшин истекал молоком.
