Иногда верной могла оказаться любая из них, но они никогда не знали, когда именно, – поскольку, со своей точки зрения, они всегда правы. И только если ты готов бесстрастно исследовать все имеющиеся свидетельства, ты можешь действительно найти истину.
Вмятина на черепе со всей определенностью была вызвана травмой головы, хотя она имела куда большее значение, чем считали Миттель и Бакстер, – рана, нанесенная в детстве, достаточно глубокая для того, чтобы пробудить участок мозга, который у большинства людей, к сожалению, не работает. Точно так же наличие cribra orbitalia свидетельствовало не только о географическом месте, где он провел бо́льшую часть жизни. Их образование действительно часто вызывалось недостатком железа, а также врожденной или гемолитической анемией, но причина могла быть и куда более интересной. Подобный эффект мог быть вызван чрезмерным воздействием свинца. Как ему было известно, это вовсе не являлось отравлением, скорее даром, который в сочетании с другими факторами мог привести к изменениям на генетическом уровне, пробуждающим подавленные участки человеческого генома и позволяющим им проявить себя.
Однако самая большая ошибка Миттеля и Бакстера заключалась не в том, что они неверно интерпретировали имеющиеся факты, а в том, что не сумели понять истинную природу захоронения. Человек в центре кладбища вовсе не умер первым. Конечно же нет. Он умер последним. От своей собственной руки.
Посреди того, что сам же и сотворил.
Риелтор наклонился вперед, облокотившись на стол, открыл свой маленький ротик и заговорил:
– А в какую сумму вы рассчитываете уложиться? Пожалуйста, будьте откровенны. Я понимаю, что это лишь начало наших отношений, мистер… э-э… Лаутнер, и мы лишь приступаем к поискам подходящего для вас дома, но должен прямо сказать, нам куда проще будет договориться, если я буду знать, сколько вы намерены в данный момент потратить на недвижимость.
Он откинулся на спинку кресла и понимающе прищурился, явно довольный, что выложил карты на стол.
Нет никакого смысла втирать этому типу очки, устало подумал я. Даже если бы у меня было лишь восемь долларов с мелочью или я надеялся обменять покупку на цветные камешки, он желал знать это сразу. Он был среднего возраста, худощавый и рыжий, и звали его – чему вряд ли стоило верить – якобы Чип Фарлинг. Я уже успел побеседовать с несколькими ему подобными, и мое терпение подходило к концу.
– Я бы хотел уложиться примерно в шесть, – небрежно ответил я. – По крайней мере, пока. Если будет что-то особенное – могу дать и больше.
