Долго держал в руках сводку.
…Еще Кенигсберг не назван Калининградом, а взятый вчера с боем Фишхаузен — Приморским поселком. Тот самый Метгетен, что дважды переходил из рук в руки, не получил еще имени советского танкиста Александра Космодемьянского, брата бессмертной Зои, погибшего после падения Кенигсберга. Уже потом на картах Советского Союза появятся названия Черняховск, Гусев, Нестеров, Мамонов… И будет эта земля хранить имена советских воинов — от генерала до солдата, — что пали на ней в последние месяцы войны. В Калининграде в одной лишь братской могиле захоронены тысяча двести наших солдат и офицеров — из тех, кто штурмовал Кенигсберг. А ведь это — лишь малая толика жертв, принесенных советским народом и его армией на алтарь Отечества во имя победы над фашизмом.
17 апреля 1945 года. Поздний вечер. За раскрытым окном тишина. Не волнуясь о завтрашнем дне, спят солдаты. Их сон не потревожит больше канонада.
Сколько же дней и ночей вобрали годы войны, чтобы пришла наконец эта тишина!..
Получен приказ сосредоточить войска 39-й армии южнее Инстербурга.
Выполнив приказ, докладываю командующему фронтом о состоянии войск. Маршал Василевский утверждает наши представления к наградам и званиям. И тогда я задаю Александру Михайловичу тот самый вопрос, с которым обратился ко мне гвардии старшина Николай Трофимов:
— Товарищ маршал, куда же дальше?..
Узнаю только, что 3-й Белорусский фронт составляет резерв Ставки Верховного Главнокомандования. А резерв должен быть готов в любой день и час к выполнению новых задач.
Провожает меня генерал для поручений при штабе маршала, он любуется моим «оппель-адмиралом»:
— На такой машине можно поездить и по степям. — И, помолчав, добавляет: — По забайкальским, монгольским…
Этот намек был сделан неспроста.
В начале апреля Советское правительство уведомило правительство Японии, что договор о нейтралитете будет денонсирован, так как фактически потерял свою силу.
Сразу после первомайских праздников к нам прибыл представитель Генштаба Советской Армии. Он передал предварительное распоряжение войскам на передислокацию и увез в Москву наши предложения, осуществление которых позволяло придать 39-й армии более подвижный, маневренный характер.
8 мая над поверженной Пруссией, над всем миром торжественно прозвучало сообщение о полной и безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Два дня продолжалось всеобщее ликование — мы праздновали Победу. А еще через два дня армия начала грузиться в эшелоны.
