«Фишрейер, — объясняет старая немецкая энциклопедия, — особого рода хищная цапля, питающаяся лягушками и рыбой. Глотает их жадно». Что же, по фюреру и код. А чем этот «Фишрейер» обернулся, мы уже знаем…
Истекли сутки. Гитлеровцы не приняли наш ультиматум, и мы получили приказ: «На Фишхаузен!»
Разгорелся бой на полное уничтожение живой силы и техники противника.
Не забыть нам этого дня — 16 апреля 1945 года.
Солнечно и безветренно. Буйно шествует по земле весна, и пахнет близким морем.
Видимость отличная. Мы наблюдаем, как далеко-далеко справа от нас вспыхнула одна ракета, за нею другая, третья… И вот уже все небо над горизонтом расцвечено огнями фейерверка.
Что случилось? Звоню командиру 94-го стрелкового корпуса генерал-майору И. И. Попову, и он мне сообщает, что ракеты взлетают над войсками 5-й армии Крылова. Звоню Крылову:
— Николай Иванович, что у вас творится?
— А то, Иван Ильич, творится, что войну закончили. Мои солдаты у моря салютуют, чего и вам желаю…
День на исходе. В полночь мощным артиллерийским налетом начали мы штурм города Фишхаузен и до рассвета овладели им.
Не вышло у Гитлера с «Фишрейером», зато мы — в Фишхаузене!
Утром у городского причала подошел ко мне гвардии старшина Николай Трофимов — тот самый, что воевал в Сталинграде и в Восточной Пруссии. Это он, прочитав письмо Александры Полещук, угнанной немцами из родного села, торопил своих солдат: «Шире шаг! Кто станет на нашем пути — сотрем!»
Старшина, как полагается, козырнул, глубоко вздохнул, сказал:
— Дошли, товарищ генерал. Дальше некуда… — И тут же полюбопытствовал: — А может, на Берлин?
— Спасибо тебе, гвардии старшина, за то, что дошли от Волги до Балтийского моря. А куда дальше, я и сам не знаю… Куда прикажут… Мы люди военные…
Нет для командующего армией ничего более привычного, чем оперативная сводка. На войне он ежедневно читает и утверждает ее. Но сводку, которую мне принесли после боев за Фишхаузен, я держал в руках как документ особой важности и несколько строк из нее тогда же занес в свой блокнот. В графе, где изо дня в день начальник оперативного отдела показывал потери, на этот раз было записано: «17 апреля 1945 года в течение дня войска армии приводили себя в порядок. Мылись в бане, производили сдачу боевых патронов, гранат и ракет на склады боевого питания».
Весьма прозаично, не правда ли? Вроде бы да. Но чтобы появилась такая запись, надо было прежде поставить крест на логове германского милитаризма — Восточной Пруссии.
