— Слушай, я, правда, лучше выйду, а ты езжай, куда хочешь…
— Ты к лекциям, кажется, готовилась? Вот сиди и читай, не мешай машину вести, — отрезал Алексей. — Я не собираюсь тащиться через весь город на вокзал. Потратим на дорогу на час больше, но зато сегодня будем дома, а завтра избавим друг друга от проблем.
— Как ты себе это представляешь? Нас в один день все равно не разведут.
— Разведут, — пообещал Алексей зловещим голосом. — Я костьми лягу.
Он так внушительно это произнес, что Ольга сразу поверила: разведут. В тот же момент.
— Для молодухи своей стараешься?
— Не твое дело для кого.
— Да ради бога, — усмехнулась она и снова уткнулась в свой планшет. Алексей хмуро смотрел перед собой, сжимая руль.
По радио страдал Бутусов, еще в бытность свою солистом «Наутилуса Помпилиуса». Слабенький голос с надрывной тоской выводил припев песни о двух влюбленных, решивших умереть в тот момент, когда шел снег, но почему-то теплый.
У нее был муж, у него была жена.
Их город был мал, они слышали как
На другой стороне мешают ложечкой чай.
Ты можешь спросить. Ты можешь узнать…
Дорогу постепенно заметало, но для джипа это особой роли не играло. В сгущавшихся сумерках было плохо видно, куда следует ехать, но включать фары Алексей пока не стал, опасаясь, что машину заметят с шоссе, и, только миновав опасный участок, зажег фары.
В их свете то и дело вспыхивали зеленоватые парные огоньки, светящиеся упыриной злобой. Наверное, лисы вышли охотиться, а может, и банальные зайцы решили поглодать жухлую, засыпанную снегом траву, кто в темноте разберет? Машину бросало то вверх, то вниз, и Ольга отложила компьютер, поскольку читать было все равно невозможно. Вцепившись в ручку над дверью, она смотрела в окно с отсутствующим взглядом, и в душе Алексея вдруг разлилась смертельная тоска, то ли от Бутусова с его страданиями, то ли от осознания того, что их совместная жизнь действительно закончилась и от этой свободы не веяло ничем хорошим.
У нее был муж, у него была жена… Так поется в этой песне?
И что дальше? Свобода. Лика с ее трогательными глазами диснеевского Бэмби, красивая, нежная, ногастая, с незамысловатым набором постельных упражнений, наивная в своем стремлении сделать из него подкаблучника. Та еще перспективка-то… Особенно после подслушанного разговора! Нет уж, лучше и правда покончить со всем раз и навсегда!
Монотонность пути начинала утомлять, а от тепла захотелось спать. Ольга уже откинулась на спинку кресла и дремала. Алексей приглушил звук. Лучи фар высвечивали снежинки, летевшие из черноты навстречу, разбиваясь о стекло. Алексей стал клевать носом.
