Голос, хорошо поставленный, с округлыми согласными и бархатными интонациями, плыл к нему, убаюкивая и усыпляя. Пальцы, сжимавшие автомат, вдруг стали ватными и слабыми. Ванька сонно заморгал и уже готов был сесть на скамейку у теплой, уютной печки, как вдруг в его затуманенной голове мелькнула четкая, ясная мысль.
«Ах ты, сучка! Зубы мне заговариваешь!» — подумал он зло, и от этого сразу проснулся.
— Ты чего меня лечишь, а? — гаркнул Ванька. — Что тут впариваешь? Сыночек помер, ах, какая жалость! А ну, встань!
Он ткнул в ее сторону автоматом, и Ольга поднялась, боязливо отшатнувшись к дверям. В подполе завозился Алексей, дернул несколько раз крышку, а потом заорал что-то трудноразличимое.
— Значит так, подруга, — сказал Ванька с нарастающей яростью. — Сейчас мы с тобой пойдем в кроватку, поняла? И ты сделаешь все, что я велю. А если нет, тогда…
Он все тыкал и тыкал в ее сторону автоматом. Ольга пятилась к дверям, словно думала удрать в одном свитерке, с голыми ногами, и ее беспомощность Ваньке нравилась, ох как нравилась. Алексей в подполе вдруг отчаянно заколотился, отчего вилка согнулась почти пополам.
— Эй ты, а ну успокоился быстро, — крикнул Ванька, не оборачиваясь. Его больше занимало лицо Ольги, застывшей на полпути к дверям и явно понимающей, что у нее нет шансов уйти. Ее молочно-белые колени светились в темноте, сводя с ума, а набат в штанах забухал с удвоенной силой, подстегнутый дикой первобытной страстью насильника.
Ванька сделал шаг вперед и открыл рот, чтобы сказать пошлую фразочку, как вдруг Ольге на лицо упала темная капля. А затем еще одна.
Ольга моргнула и вытерла щеку тыльной стороной ладони, недоумевающе глядя на руку, вымазанную темно-красным. Она осторожно поднесла руку к лицу и понюхала, а потом посмотрела на потолок и с ужасом отскочила в сторону.
— Какого… — сказал Ванька и тоже глянул вверх.
На выкрашенных красно-коричневой краской досках полатей виднелось несколько пулевых отверстий. И теперь из неаккуратных дыр капала густая красная жидкость. Тяжелые капли отрывались от деревянной поверхности и с неохотой падали вниз, на круглый домотканый коврик, скрадывающий звуки.
Ванька отодвинул коврик ногой и увидел под ним темное пятно. Ольга бегло подумала: как плохо отстирывается кровь, теперь домотканый кошмарик точно придется выбросить, хотя он и без того никуда не годился, но, может, был дорог хозяевам как память. Сколько уже падали эти багровые капли?
