В таком положении было дело в течение некоторого времени. Крестьяне разделили некоторую часть земли для посева, остальную же оставили нетронутой. Ни помещик, ни его управляющий не возвращались. Крестьяне подумали-подумали и решили, что лучше поделить все имение помещика. Сначала они хотели взять только часть земли, остальную же предоставить помещику. Теперь же они поделили не только землю, но и скот и запасы. Наконец они разнесли дом и растащили его по частям, кто куда хотел.
Это было в августе 1917 г. Помещик обработал землю, посеял на ней, а урожай собрали крестьяне.
Вторая история была даже интереснее для меня, так как я мог проверить ее на основании личной беседы с «жертвой». Это был уже старый человек по фамилии Феврон. В молодости он большую часть времени посвящал торговым разъездам между Туркестаном и европейской Россией. Он сказал мне, что в былые времена он купил в Туркестане свыше 100 верблюдов. В то время верблюды продавались по 100 рублей штука, теперь же они стоили 140 000 рублей. На выручку от своей торговли он купил 500 акров земли. У него было в то время 20 верблюдов, двадцать лошадей, пятьдесят овец и двадцать коров. У него был большой, поместительный дом, расположенный в центре главной улицы с садом перед домом (это совсем не то, что сад в Англии, обычно в таком «саду» не больше полдюжины деревцев, посаженных для украшения).
Летом 1917 г. некоторые из крестьян деревни Озеро пришли к нему и сказали, чтобы он отдал им свою землю. Начались переговоры. Он согласился уступить им часть своей земли, что и сделал. После октябрьской революции он вынужден был отдать им почти всю остальную землю.
В настоящее время у него вместо 500 всего только 45 акров, и вместо двадцати верблюдов только четыре. Он мне указал на них, в то время как они лежали на соломе и спокойно пережевывали свою жвачку. Большой двор совсем не соответствовал уменьшившемуся хозяйству. Он высказывал глубокое сожаление по поводу потери своих патриархальных владений.
Он был поистине патриархом. Я не мог сосчитать точно число членов его семьи, но в его доме жило значительное количество женатых сыновей и дочерей с их собственными большими семьями. У старика было пухлое лицо, медленная, но радушная улыбка, очень темный цвет лица и длинная борода. Когда он сидел на верхней ступеньке лестницы, ведущей в его дом, охотно заговаривая с каждым проходившим мимо, он напоминал мне рисунок, изображавший Павла Крюгера сидящим у своего президентского дома в Претории.
