Тут я впервые собственными глазами видел, как пострадало сельское хозяйство от обрушившихся на Россию несчастий. Количество обработанной и засеянной земли чрезвычайно сократилось. Вместо 7000 акров, находившихся под хлебом в нормальное время, теперь было обработано всего только 2200 акров, факт многознаменательный для всей России.
Я спросил Емельянова, как это могло произойти. Он ответил, что главная причина этого — мобилизация лошадей и телег для нужд гражданского населения и армии. То же мне говорили почти все, к кому я обращался с этим вопросом. Именно по этой причине его сосед вынужден был посеять всего только 12 акров, вместо 35. Другая причина была та, что у многих пришли в негодность плуги, сеялки и косилки, при чем их невозможно было ни ремонтировать, ни заменить новыми.
Особенно мне интересно было узнать, не повлияли ли на сокращение запашки и посева правительственные реквизиции хлеба, всегда носившие неопределенный характер. Я спрашивал об этом разных людей. К моему удивлению, никто, казалось, не придавал большого значения этому факту. Никто не допускал, что сокращение запашки носило преднамеренный характер. «Не хватает лошадей, не хватает плугов», — к этому мы постоянно возвращались. «Лошади дохнут», — сказал один в конце длинной беседы. В этом он видел причину обрушившегося несчастья.
Мы ехали все дальше и дальше, а я все больше и больше удивлялся, как могли остановиться на такой невыгодной системе сельского хозяйства, если только это можно назвать системой. Бедная лошадка с трудом переезжала один овраг за другим, и при этом приходилось испытывать толчки, от которых кости болели. По этим оврагам течет вода в период таяния снега, а в остальное время они только мешают езде.
Воздух был удивительно прозрачен. Вы замечали какой-нибудь предмет, например, группу тополей в ложбине, и всем казалось, что до них не дальше мили, а между тем требовалось не меньше часа, чтобы доехать до них. Над нами летали ястреба, а в более диких местах мы видели одну или две каравайки. За исключением ворон (с капюшончиком или черных), казалось, кругом совсем не было жизни. Но зато было бесчисленное множество кузнечиков, стрекотанье которых составляло непрерывный аккомпанемент ко всем другим звукам.
До революции у моего хозяина было восемь акров — столько же в среднем имел каждый земледелец в этой области. Теперь у него было не менее 85 акров. Этот факт поразил меня, и я все думал и думал о нем, пока нас подбрасывало в повозке. Факт действительно поразительный, потому что это случилось не только с моим хозяином, не только с тысячами, но с миллионами других крестьян. Но как произошло, что у Емельянова количество земли внезапно увеличилось в десять раз? Что это был за переворот, который вызвал такую громадную перемену со всеми ее человеческими и социальными последствиями?
