– Да. Я пыталась не слишком задумываться над этим. Мне не нравится, что ей знакомы любые детали моей жизни, – призналась я.
Его задумчивые глаза вновь обратились к горизонту, и раннее утреннее солнце позолотило его волосы.
– Ей известно все. Каждый момент твоей жизни.
Я с трудом сглотнула, подумав об этом. Дело тут было не в моих подругах или в деньгах на счете. Ей была известна каждая моя мысль о Кэллуме, мои желания и фантазии, и все это могло оказаться в ее власти. Прежде такое не приходило мне в голову.
– Ты считаешь, это действительно возможно? – спросила я, стараясь не выдать своего ужаса.
– Она забрала у тебя все мысли и воспоминания и, значит, владеет ими до сих пор.
– Но это так досадно, даже неприлично. Бывает, я не хочу ни с кем делиться своими мыслями, не говоря уж о Кэтрин. – Я сделала небольшую паузу. – Надо сказать, что-то из них может вызвать у нее не самые приятные ощущения – она относится к тебе не так, как отношусь к тебе я.
– Я в этом не сомневаюсь. – На его губах появилось слабое подобие улыбки, а затем его лицо неожиданно осунулось.
– Что такое?
– Мы с тобой не скоро сможем соединиться в одном пространстве. Сначала надо решить очень большую и трудную проблему.
– Какую еще проблему? Мы уже много чего решили.
– Наверное, я смогу спастись, но для этого необходимы чьи-то воспоминания. Мне придется кого-то убить.
И как только я не подумала об этом? Я почувствовала себя загнанной в тупик; все мое воодушевление мгновенно испарилось. У Кэтрин все получилось только потому, что она бросила меня умирать. А я знала, что Кэллум никому не желал этого.
– А разве мы не можем опять сделать копию? Это может сработать?
– Тогда надо будет подключить к делу еще одного дерджа, а я не вижу никого, кто бы пожертвовал запасом своей памяти ради того, чтобы ты была в безопасности, а ты?
Я знала о боли, которую он терпел каждый божий день из-за того, что делал для меня, желая сохранить мне жизнь. И я была совершенно уверена: он не рассказывает мне про эту боль всего. Для этого он слишком сильно меня любит. Никого больше не было на всем белом свете, кто сделал бы то же самое для нас. Мы оба какое-то время сидели и молчали: он смотрел вдаль, а я изучала изношенное оборудование детской площадки. Мой мозг продолжал без устали работать.
– Кэллум, я не знаю, что сказать. Ты понимаешь, что я готова на все, лишь бы помочь тебе. Хочешь взять некоторые из моих воспоминаний? Это поможет?
Он посмотрел на меня как на сумасшедшую.
