— Дедуль, а давай ты более конкретный вопрос задашь, — взмолилась я.
Дедушка на какое-то время впал в прострацию, но быстро взял себя в руки.
— Хорошо, — недобро протянул он, — ты этой ночью спала с мужчиной?
— А еще конкретнее можно? — совсем уж сжавшись в кресле, попросила я.
— Даяна! — вскочив, рявкнул дедушка.
И у меня сдали нервы. Я тоже подскочила и отрапортовала:
— Да, я спала в спальне мужчины и в постели — тоже с ним, но он меня только наручниками к кровати пристегнул, а так ничего у нас больше не было… ночью.
Зачем добавила это «ночью», сама не знаю, но явно зря. Дедушка сразу как-то сдулся, медленно опустился на стул и покаянно произнес:
— Я же все для тебя… я же берег…
И вот тут наконец-то проснулась моя находчивость. Видимо, под натиском дедулиной печали личные переживания отошли на второй план.
— В общем, так, — проговорила я уверенно, встав и уперев руки в бока, — мои честь и достоинство не пострадали, а все, что произошло со мной этой ночью, связано с магией, о которой я не имею права распространяться.
Дедушка тут же уставился на цветочек — подлый артефакт отреагировал легким румянцем. Дедуля перевел скептический взгляд на меня.
— Ну, знаешь ли, — возмутилась я, — врет он!
Дедушка вдруг улыбнулся, я тоже.
— Значит, ничего непоправимого не произошло? — на всякий случай уточнил дедуля.
— Так и я о чем! — ответила радостным оскалом.
— И ты больше не будешь ночевать вне дома? — задал дедушка следующий вопрос.
— Э-э-э… — протянула я.
Крант сразу сказал, что дома мне оставаться сейчас опасно, в первую очередь, это угроза для дедушки. Так что мне уже подготовили комнату в институтском общежитии, там меня найти будет сложнее.
— Что значит «э-э-э»? — возмутился дедуля.
— А давай потом это обсудим, мне уже на занятия пора… час назад было, — предложила я.
И тут во входную дверь постучали. Стук по магической панели, прибитой к двери, разнесся по всему дому.
— Ну, я пошла, — помахала рукой дедушке.
— Стоять, — понеслось мне вслед.
Но я уже выбежала в коридор и устремилась к двери. Крант обещал, что за мной придут. Отныне разгуливать по городу одной мне было категорически запрещено. И вот подбегаю я к двери, ожидая увидеть за ней какого-нибудь безликого мага-охранника, распахиваю ее…
— Даюська! Живая! И даже не мелкая!
— А, это ты, — раздается за моей спиной.
И с таким облегчением дедушка это сказал, будто Сан мой лучший друг, постоянный гость и вообще лицо, облеченное высочайшим доверием.
