— Вчера меня отстранили от проекта, — поведал он мне. — Мотивировали тем, что у меня личный интерес.
— Ну да-а-а, — глубокомысленно протянула я.
— Не расскажешь? — сразу понял дедушка.
Понял, но произнес все равно вопросительно.
Молча развела руками. А язык прямо-таки чесался выложить все или почти все, о некоторых моментах я все же умолчала бы. Рассказать страсть как хотелось, а нельзя. Во-первых, не хочу подвергать дедушку опасности, а она, опасность в смысле, однозначно имеет место. Во-вторых, волновать его лишний раз тоже не хочется. Ну и так уж и быть, Крант запретил, в-третьих.
Магистр поступил мудро — меня, пребывающую в легком ступоре от поведанного, он доставил прямиком в мою же комнату. Это избавило дедушку от лицезрения порванного и измятого платья, в которое была облачена его растрепанная и напуганная босоногая внучка. Почему туфли так и остались в доме магистра, сама не знаю, но подозреваю, что я была в таком состоянии, что и оделась-то с трудом. Сам процесс одевания я помнила смутно. Единственное, что сохранилось в памяти, — куратор вышел, чтобы меня не смущать… Нервно хихикнула.
Дедушка тут же отреагировал подозрительным прищуром.
— Все хорошо, дедуль, — заверила я его.
Как приводила себя в порядок и переодевалась, я тоже запомнила смутно.
— Я вижу, — напряженно ответил дедушка.
— Правда, все хорошо, — постаралась убедить я его.
— С таким выражением лица соболезнования высказывают, — хмуро уведомил меня дедуля.
— Вот видишь, я вежливая, — растянула я губы в улыбке.
— Даяна! — прикрикнул на меня дедушка, и я как-то вся сжалась.
Мало того что разговор проходил в кабинете, так дедуля еще и начал давить авторитетом. А я не люблю, когда он так делает, мне не по себе становится.
— Просто скажи, что ты провела эту ночь не с мужчиной, — устало попросил дедуля, как-то вдруг поникнув.
Сразу стали заметны и морщинки в уголках глаз, и поникшие плечи, и круги под глазами. Переживает… Ненавижу Кранта! Ненавижу, но понимаю. Просто так он не стал бы запрещать распространяться о нашей «маленькой» проблеме. Но дедушку успокоить как-то нужно.
— Я все еще… мм, в общем, я это… Дедуль, ну помоги мне хоть, что ли! — взмолилась я.
Дедушка подался вперед, опершись на стол, и на-чал задавать какие-то неправильные уточняющие вопросы.
— То есть ты не с мужчиной ночевала? — собственно, спросил он.
Покосилась на демонстративно выставленный на стол незатейливый искусственный цветочек. Красивая вещица — на янтарной ножке раскинул пять стеклянных прозрачных лепестков цветок размером с ладонь. И все бы ничего, но эту поделку дедушка лично смастерил сразу после гибели моих родителей. А у магов есть такая особенность — от очень сильных эмоций происходит кратковременный скачок силы. Вот и у дедушки от горя, испытанного от потери сына, произошел такой скачок. В результате мы имеем вот этот цветочек, являющийся идеальным детектором лжи. На малейшую неправду он реагирует затемнением лепестков. А там уже зависит от наглости вруна — в зависимости от степени обмана цвет варьируется от дымчато-серого до различных оттенков розового. Если бы дедуля обнародовал свое изобретение, то озолотился бы. Но он считал, что порожденное семейным горем творение должно остаться в семье, и тут я с ним была согласна. Только вот конкретно сейчас… были у меня подозрения, что любой мой ответ приведет не то что к розовому оттенку лепестков, они покраснеют от стыда!
