– Да нет же, что ты болтаешь, черное обугленное полено, – досадливо поморщился белокожий парень. – Я почти не пил в тот вечер.
С недовольной гримасой он сделал рукой несколько резких движений в воздухе. Со стороны можно было подумать, будто он отмахивается, как от роя надоедливых насекомых, от взрывов веселого хохота, раздававшегося вокруг.
– Да, в ее шатре было темно, совсем темно, – упрямо повторил Бакли. – Дело было глубокой ночью, а лампы там не было.
– Как же ты все разглядел?
– Там совсем не было света, это точно. Но зато я все прекрасно помню! Глаза ее сверкали в темноте так, что в шатре было светло! Я трогал ее за груди! Я щупал ее, раздевал все дальше и дальше, а сам чувствовал, что все ее тело было покрыто кошачьей шерстью! Бедра, ляжки, спина и задница… все, все это было покрыто густой шерстью!
Иннеец Рябой Рахт, сидевший рядом с Хорром, с серьезным видом кивнул головой:
– Мы тебе верим. Клянусь Духом Проливного Дождя, чего тут такого? Ты и в самом деле раздел ее, потрогал и обнаружил густую шерсть на ее груди. Мы тебе верим, можешь не сомневаться. Ну, и что было потом?
Как и все дождевые охотники из племени нууку, Рахт редко улыбался. Даже в тех случаях, когда иннейцы погибали от смеха, на их красноватых, словно обожженных лицах сохранялось невозмутимое, твердое выражение.
– Потом? Что было потом? Не догадываешься? – гордо вскинул голову Бакли. – Мотыльку понятно, что было потом!
Чтобы выиграть время, он повернулся и обратился к чернокожему толстяку по имени Лоник, сидевшему рядом:
– Дай-ка мне еще глотнуть меда, приятель. Сейчас приложусь покрепче и подробно расскажу, что происходило дальше.
Острый кадык, выделявшийся на его бледном горле, несколько раз судорожно взметнулся, когда Бакли влил в себя очередную порцию меда.
– О, что это было! – воскликнул он, утирая влажные губы задубевшим рукавом. – Мне повезло, мне попалась самая страстная нианка, самая настоящая самка! О, эта кошка ласкала меня всю ночь! Она мучила меня, облизывала с ног до головы длинным горячим языком и терзала до утра своими когтями. Ц'Веела до рассвета не выпускала из своих теплых пальцев мой твердый таран!
– Да врешь ты все, приятель! – громогласно перебил его усмехающийся Джиро. – Клянусь светлым ликом Троицы, ты пришел в тот шатер поздно вечером, в это я верю…
– Мы тебе верим! – едва сдерживая смех, эхом откликнулись Аркен и Лоник.
– Ты выпил с ней вместе меда, в это я тоже верю, – продолжил Джиро. – Но вот потом ты напился до изумления, как всегда! Скорее всего, ты сразу уснул и очухался только утром!
