– Не думаю, что правильно всех мужчин чесать под одну гребёнку. И среди женщин тоже хватает, мягко говоря, легкомысленных особ.
– Да ну их к чёрту, этих мужиков и баб! Я дома цветы забываю вторую неделю полить, а я тут с вами водку пью. – Она опрокинула в себя рюмку и резко сменила тему: – Вы не были сегодня на премьере в театре Моссовета?
– Это где «Шторм» давали?
– Откуда вы знаете? Значит, были?
М-да, дама уже изрядно подшофе.
– Вы уже рассказывали о премьере, – напомнил я.
– Да? Старею… Или много пью. Может, поэтому в кино редко зовут.
– Редко, но метко. Вы – гений второго плана, – выдал я банальную фразу.
– Хорошо хоть, не третьего, – буркнула Раневская, то ли в самом деле обидевшись, то ли скрывая таким образом удовлетворение от похвалы.
– Нет, серьёзно! – заверил я её, наливая из графинчика в принесённую мне рюмку и выпивая. – Вот вы говорите, вам редко в кино роли дают, а я с удовольствием снял бы вас в каком-нибудь своём фильме.
– Вы что, помимо того, что бизнесмен, ещё и режиссёр?
– В общем-то, и в этой ипостаси мне периодически доводится выступать. Но обычно я нанимаю режиссёров для своей киностудии.
– И как она называется, позвольте полюбопытствовать?
– Вы вряд ли о ней слышали, она образовалась пару лет назад, Barbara Films, назвал так в честь своей Вари.
– Да нет, почему же, слышала. У нас не так давно в прокате ваш фильм шёл, там ещё Кларк Гейбл и наша Ладынина играли.
– Ага, «Из России с любовью», его режиссировал как раз я.
– Так вроде какой-то Фил Бёрд?
Пришлось потратить минуту на объяснения, как мои русские имя и фамилия трансформировались в англоязычный аналог.
– «Бен-Гур», который также шёл в советском прокате, тоже на моей студии сняли, – добавил я. – А ещё несколько оскароносных картин до России так и не добрались.
Вроде никогда не страдал нарциссизмом, а тут что-то понесло. Наверное, зря я вино водкой отполировал. А тут ещё воодушевляло и то, что Раневская слушала меня с серьёзным выражением лица и кивала, как бы подбадривая. А ведь могла заявить, что я тут леплю ей горбатого, хотя, может, так и подумала на самом деле, только виду не подала.
– Ох…ть, – выдала она под конец моего спича и, глядя, как я растерянно хлопаю глазами, душевно улыбнулась: – Лучше хороший матерящийся человек, чем тихая воспитанная сволочь. А я привыкла выражать свои эмоции таким вот непосредственным образом, вы уж простите.
Тем временем разрумянившиеся от танцев и вина Стетсон с Галиной вернулись за столик и посматривали в мою сторону. Я помахал им рукой, мол, сейчас буду, и снова обернулся к Раневской:
