Он решил поступить так, как часто делал в трудные времена: отправился в ночной город, чтобы отыскать утешение у женщины по имени Грета Сабатье, гадалки. Хотя он пришел бы в ужас, если бы другие генералы узнали об этом, за многими его деяниями стояли ее советы: так он возвышал одних и низвергал других, и даже вел военные компании. Чем страннее становилась жизнь в Примордии, тем больше Богото полагался на мудрость Сабатье. Он верил, что ее картам открыта его судьба. В мире, где все дышало безумием, и ничему нельзя было доверять, искать ответы у гадалки с колодой засаленных карт казалось естественным.
— Вы встретили кого-то могущественного, — сказала ему Грета той ночью, постукивая по одному из арканов — карте, которую она только что перевернула: — Я не могу сказать, мужчина это или женщина.
Перед глазами Богото возник Тализак, висевший на крюках — с чудовищной маткой между ног.
Сабатье изучала его лицо.
— Вы знаете, о ком я?
Богото кивнул.
— Тогда вам не нужно предостережений. Он или она… кто это?
— Это мужчина.
— Что ж, у него есть друзья… союзники… трудно сказать, кто или что они на самом деле… карты уклончивы. Но они могут принести вред, как бы то ни было.
— Мне?
— Миру.
— Ха.
— Вам все равно, да?
— Конечно. Думаете, мне стоит покинуть город?
— Вы… военный. Я не впервые вижу смерть в ваших картах, генерал.
Однако Грета в первый раз упомянула его должность. Узнала ли гадалка о ней из расклада или листовок с панегириками, трудно было сказать.
— Но она никогда еще не подбиралась так близко, — продолжала Грета, глядя на карты.
— Ясно.
— И… да, думаю, вам стоит уехать. По крайней мере, до конца неблагоприятного астрологического периода.
— Так дело не только в картах, но еще и в звездах?
— Они отражают друг-друга: карты, звезды, ладони. История одна, куда ни посмотри.
Говоря, гадалка тасовала колоду, и теперь выложила одну карту на стол перед генералом Богото. Она называлась Башня и изображала, схематично и грубо, башню, пораженную молнией. Верхняя часть падала, низвергая кирпичи и тела, нижняя — треснула и готова была рухнуть.
— Это Примордиум? — спросил Богото.
— Это будущее города, — кивнув, ответила Грета: — Или, по крайней мере, один из вариантов.
— Так вы тоже уедете? — поинтересовался Богото, вероятно, чтобы поддразнить женщину.
Грета была древней, как антикварный стол, за которым она гадала, и ее ноги оставляли желать лучшего. Ей никогда не покинуть Примордий, так он думал.
— Да. Я уезжаю. Это — наша последняя встреча, генерал, если только вы не навестите меня в Каликсе.
