Возможно, намеренно.
– Я уже рассказал вам все, что знаю о Софии. – Я сжимаю зубы так сильно, что слова выходят со свистом.
– Ну, – он пожимает плечами, – я не собирался спрашивать вас о мисс Эйлинг. Я только хотел узнать, зачем в двухтысячном году Гуннар и Сигрид отправились в свой медовый месяц аж на Шпицберген, если им действительно хотелось посмотреть на северное сияние.
– А что здесь не так?
– Шпицберген слишком далеко на севере. Не самое лучшее место в мире, чтобы наблюдать эти красоты на пике солнечного цикла. У них было гораздо больше шансов увидеть северное сияние в Вальберге, родном городе Гуннара, чем на Шпицбергене.
Проклятье. Нужно срочно что-то придумать.
– Они предполагали, что смогут увидеть там северное сияние. Я никогда не говорил, что они его видели.
Детектив достает из портфеля потрепанный экземпляр романа и быстро его перелистывает.
– Но вот же, в книге написано: «Небо ожило, и Гуннар заключил ее в объятия». Шестнадцатая страница.
– Это просто… гм… фигура речи.
– Тогда почему в следующих строчках: «Темно-изумрудные знамена мерцали над их головами, рассекая небеса золотисто-опаловыми лезвиями, прежде чем исчезнуть в танце, словно вздымающиеся занавеси зеленого огня»?
На лбу у меня выступают бисерины пота. И вовсе не оттого, что приходится держать на весу сотню тяжелых роз. Нужно думать хорошо и быстро, иначе детектив возьмет надо мной верх.
У меня есть четыре возможности:
а) сказать, что невозможно помнить все, что писал раньше. Поэтому я всегда возвращаюсь на страницу назад, когда сочиняю эти чертовы романы;
б) признать, что не знаю ничего о Шпицбергене, в том числе о шансах увидеть там северное сияние;
в) сказать, это был поэтический прием;
г) все вышеперечисленное.
Но тут мне приходит в голову блестящая идея.
– До сих пор только моно подвергали мои книги столь скрупулезному построчному анализу. Вы ведь не можете быть моно, инспектор?
Он вздрагивает. Мне показалось или и вправду его глаза прорезало чем-то темным? Но он тут же резко расправляет плечи.
– Если вы правы и я действительно моно, мистер Эванс, то я, безусловно, не в состоянии достаточно хорошо выполнять свою работу. Что недопустимо, поскольку я рассчитываю поймать человека, убившего Софию Эйлинг, до конца сегодняшнего дня.
Я сглатываю.
– Всего доброго, мистер Эванс. Я непременно буду держать вас в курсе того, как идет следствие.
– Очень хорошо, инспектор. – Слова выходят со скрипом.
– Надеюсь, кстати, что вы как-нибудь доберетесь до Уотербича. Жаль, что вы не смогли этого сделать вчера утром. Иногда дела удерживают нас дома, не правда ли?
