Вот я сижу и мечтаю… Об обществе таких же, как и я, чтобы мы, люди, жили в таких же городах и деревнях, что изображены на плакатах. Чтобы так же свободно ходили по полю, только бы не ели себе подобных. Эх, мечты, мечты…
Я просто устал от одиночества. Мне хочется быть среди людей, хоть я и не знаю, что мы будем делать, когда окажемся вместе. Всё равно надо что-то решать. И я знаю что. Укутавшись в одеяло, я подошел к двери. Теперь у меня было предчувствие, что она открыта. Я дернул за ручку на себя и открыл её…
Вышел в какой-то коридор. Огляделся. Пол был очень грязный. На нём виднелись свежие следы. Кто знает, сколько уродов и людей тут прошло. Я увидел рядом со своей дверью ещё несколько. На каждой был номер. На моей двери был номер 86. Я открыл дверь с цифрой 87 и увидел такого же несчастного и замерзшего человека, как и я. Он посмотрел на меня и сказал:
— Пора уже?
Я ответил:
— Пора. Давно пора. Хватит сидеть.
И мы пошли искать таких же, как мы.
Нашли ещё пятнадцать человек во всём трёхэтажном здании. Во многих комнатах было пусто. А где-то заперто.
И вот мы вышли из своей тюрьмы наружу. Молча, без каких либо эмоций. Смотрели впервые на это небо. Дышали «живым» воздухом. Не зная куда идти. Не зная ничего. Совсем ничего. Каждый так привык к одиночеству, что даже сейчас в компании себе подобных, не воспринимает себя, как часть общества. Молчание и неуверенность. А нужно ли нам это было?
Но я был уверен, что каждый хотел что-то поменять в своей жизни. И вот мы стоим и молчим. Смотрим друг на друга. Смотрим на небо. Смотрим на приближающегося со стороны леса урода. Он был огромного роста, с маленькой, понятное дело, тупой головой. Длинные руки его болтались в разные стороны. Увидев нас своим единственным глазом, он заметно ускорил свой шаг. Мы занервничали. Переминались с ноги на ногу, месили грязь своими домашними тапочками. Мелко накрапывал дождь.
Урод приближался. Я слышал, как кто-то за спиной закричал и побежал в дом. Пара человек последовало за ним. Я думал таких будет больше. Они теперь никогда не выйдут из своих комнат. Остальные вряд ли когда вернутся обратно. Урод подбежал к нам, схватил одного из нас и моментально длиннющими руками сломал ему шею. Я слышал, как затрещали позвонки, как беспомощно стали болтаться его руки. Урод засунул его голову себе в рот, попытался откусить её, но зубы его оказались не такими сильными. Он искромсал и так многострадальную шею бедняги.
